Они учились в Ленинграде
Шрифт:
С 20 июня начались испытания. Их держат выпускники, оканчивающие семь и десять классов.
К нашей радости, только немногие ученики подали заявления об освобождении их от испытаний. «Зимняки», преодолев все трудности, хотят закончить учебный год «как полагается».
Вова сильно заикается. Мать хотела просить об освобождении его от испытаний, но он сам возражает:
— Хочу держать экзамены с классом, не вздумай хлопотать об освобождении.
7-й класс особенно хорошо выдержал испытания: на двадцать четыре ученика пришлась сорок одна отметка
Семьдесят один человек из наших «зимняков» перешли в следующие классы. У шести человек осенние испытания, и двое остались на второй год. Длительные болезни не позволили им посещать занятия, а догнать пропущенное не было сил.
В 10-м классе идет экзамен физики. Четыре ученика у разных досок, испещренных записями, готовятся к ответу. Спиной к окнам, у экзаменационного стола сидят директор школы, инспектор РОНО и учитель физики.
Начался обстрел, слышен свист снарядов. Мы видим в окно быстро опустевшую Исаакиевскую площадь…
— Нужно перейти в более безопасное помещение, — говорит инспектор.
В первом этаже, рядом со столовой, есть маленькая комнатушка, окнами во двор. В ней устроили «кабинет безопасности» на случай сильного обстрела во время экзаменов. Там едва помещаются: маленькая классная доска, небольшой столик, несколько стульев для экзаменаторов и парта для учащихся.
Сюда и переходим мы во время экзамена по физике. Ученикам предложено вновь брать билеты.
Экзамен продолжается. Все ученики отвечают толково и спокойно, а по окончании его острят над четырьмя «пострадавшими от артобстрела».
В классах теперь часто слышится веселый смех. Дети вновь обрели способность смеяться и шалить. Это большая радость.
Всем оканчивающим 7-е и 10-е классы решено выдать особое удостоверение-благодарность «за успешное окончание средней школы в условиях военного времени». Это скромная бумага, но как велика ее ценность!
Всем отличникам школы дарят книги с надписью: «За отличное поведение и учение в Ленинграде в дни его блокады».
Антонина Васильевна получает грамоту исполкома Октябрьского райсовета. В ней сказано:
«За умелое руководство работой школы в условиях военного времени и обеспечение выпуска учащихся средней школы объявляется благодарность директору школы № 239».
Лучшие учителя занесены в Книгу почета Наркомспроса.
Опять выпуск и даже традиционный ужин, правда, мало похожий на банкет прошлого года.
Обычный узкий стол, за которым обедают дети, накрыт белой скатертью. Стоят двадцать шесть тарелок для выпускников и три для учителей. На каждой по биточку из шрота — выжимок сои. Рядом с биточком две соевые конфетки. В белые кружки налит чай. Антонине Васильевне стоило больших трудов добиться разрешения на этот ужин; ведь в нашем городе всё продовольствие еще на строгом учете.
Девушки и юноши принарядились. Мы тоже вынули к этому дню платья, которые за всю зиму не было случая надеть. Настроение за нашим столом прекрасное.
Антонина Васильевна просит меня сказать юношам и девушкам прощальное слово.
Много думать тут не приходится, сама жизнь подсказывает нужные слова.
«Дорогие товарищи! Вы кончаете школу в городе-фронте. Мы, учителя, глубоко уважаем вас за ту моральную и физическую стойкость, которая дала вам возможность окончить школу в суровые дни Великой Отечественной войны.
Мы верим, что вы и в жизни будете стойкими людьми, и гордимся вами».
— А мы, — отвечает Люся, — благодарим Антонину Васильевну и всех учителей за то, что они дали нам возможность учиться в школе. Многих из нас они убедили ее кончать, когда в трудной обстановке зимой мы порой теряли мужество.
Судьба наших выпускников иная, чем в довоенные годы: все юноши в ближайшее время уедут на «Большую землю» и там поступят в армию. Девушки останутся в Ленинграде и поступят в медицинские вузы. Мы гордимся тем, что сумели выпустить в жизнь двадцать шесть юношей и девушек.
Был организован торжественный праздник для всех, окончивших десятилетку. Собирались ребята днем в саду Дворца пионеров. В летнем театре был концерт при участии лучших артистов Ленинграда. После концерта в одной из зал дворца был устроен ужин для выпускников, артистов и гостей.
К вечеру все были дома. Гулять ночью по набережной в условиях нашего города молодежи не пришлось.
Еще 26 апреля на общегородском собрании учителей говорили, что внешкольная работа сейчас одна — это работа на огородах. Дети окажут огромную помощь фронту, помогая обеспечить овощами заводы Ленинграда, работающие на оборону.
Школьные сельскохозяйственные лагери дадут возможность учащимся провести лето за городом, на солнце. Питание и режим будут так организованы, что дети окрепнут после тяжелой зимы.
Мне, как завучу школы, предстоит ехать на сельскохозяйственные работы.
Большинство детей энергично готовится к отъезду.
— Список вещей, которые нужно брать в лагерь, мы уже вывесили, — деловито докладывает мне Аня.
— Но нам еще нужен красиво оформленный лозунг, чтобы повесить его на лестнице, где всегда вывешивались лозунги, — говорит Миша. — Лозунг у нас уже есть, но только понравится ли он вам?
Миша подает мне бумажку, на которой написано:
РАБОЧИЕ У СТАНКА, ШКОЛЬНИКИ НА ОГОРОДЕ — ВСЕ НУЖНЫ ФРОНТУ!
Школьников мобилизовать легче, чем объяснить родителям необходимость этой меры. Их страшит разлука с детьми.
Ценой самоотверженной заботы они сохранили их жизнь в эту зиму, и вдруг теперь отпускать в лагерь без себя…
Родителей беспокоит: будет ли за детьми достаточный присмотр, в каких условиях они будут жить, а главное, будут ли сыты?
Волнует их и размещение лагеря на станции Пери, так близко к фронту.