Оникс и слоновая кость

Арнетт Минди

– Стреляют из него так же, как из обычного пистоля? – Даль поднял взгляд.

– Почти, – ответила Кейт после краткой заминки.

– Твой приятель – настоящий искусник, – произнес он с благоговением в голосе и принялся засовывать патроны обратно в барабан. – Некоторые оружейники уже много лет пытаются создать нечто подобное. Хочу попробовать выстрелить. – Даль приподнялся.

Кейт почувствовала, что бледнеет.

– Простите, милорд, но, по-моему, время не совсем подходящее. Сейчас ночь, выстрелы наделают много шуму.

Даль скорчил

рожицу, внезапно превратившись в мальчишку. Довольно симпатичного мальчишку, надо сказать.

– Пожалуй, ты права. Не стоит беспокоить Корвина. Он бывает весьма раздражительным, если его разбудить слишком рано. – Даль с сожалением вернул ей скорострел.

Кейт облегченно улыбнулась. Оружие вновь было у нее. Как бы еще заставить Даля о нем забыть?

– Когда принц был маленьким, королева прозвала его за это медвежонком.

– Неужели? Вот не знал. Медвежонок! – Даль расхохотался. – Кажется, пришло время воскресить прозвище.

– Прошу вас, не надо, – прошептала Кейт, опуская глаза. – Я не должна была вам об этом рассказывать. Корвин весьма щепетилен в отношении памяти своей матери. По крайней мере, раньше был.

– Он не изменился. Хорошо, не буду поминать ему медвежонка. – Даль покачал головой и улыбнулся. – Так странно беседовать с кем-то, кто знает принца лучше, чем я.

– Когда-то я действительно его знала… – Кейт нахмурилась. – Но это было давно.

Похоже, в ее голосе ненароком прозвучало нечто, тронувшее Даля. Его лицо приняло извиняющееся выражение.

– Простите меня, госпожа Брайтон. Я не хотел бередить ваши душевные раны. Еще раз прошу прощения.

– Вам не за что извиняться, милорд. Это мне следовало быть хладнокровнее. Прошлое надлежит оставить прошлому.

Даль с сомнением кашлянул, но промолчал.

Какое-то время они сидели в тишине. Потом кто-то из гвардейцев запел новую песню – грубоватую балладу, которую Кейт узнала уже служа на почте. Наконец набравшись смелости, она спросила:

– Откуда вы родом? Я никогда прежде не слыхала о Торнволле.

– Неудивительно, – Даль хмыкнул, вгоняя меч в ножны, – это крохотное поместьице на скалистом восточном берегу реки Лавринки. К счастью, я – шестой сын, и майорат мне не грозит.

Кейт не слишком ему поверила. Его тон напомнил ей нарочито безразличный тон Корвина, всякий раз появлявшийся у принца, когда тот рассуждал об отсутствии долгожданного знака урора.

– Как вы познакомились с принцем? – любопытство брало над ней верх.

– О, это презанятная история! – Даль вытянулся на спальном мешке и уставился в ночное небо. – К сожалению, я не могу вам ее рассказать.

– Почему?

– Потому что я повстречал принца в одном из своих путешествий. Ну или в одном из его путешествий – с какой стороны посмотреть.

– Правда?! – Глаза Кейт расширились от удивления. – Имеете в виду двухлетнее отсутствие принца в Инее?

– Это тайна, за которую любой хроникер отдал бы правую руку. – Даль хрустнул костяшками пальцев.

«Можно

подумать, я бы им рассказала», – Кейт скрестила руки на груди. Чего-чего, а любви к хроникерам она не испытывала. Обижаться на Даля не следовало, в конце концов, он ее не знал. Отчасти причиной раздражения Кейт было разочарование: ей очень хотелось узнать, где Корвин пропадал. Кейт вспомнила татуировку на его запястье, и она опять показалась ей знакомой.

– Не то чтобы я верил, что вы им разболтаете, – уныло произнес Даль, – однако не считаю себя вправе выдавать чужие секреты. Если я дам волю языку, Корвин никогда мне этого не простит, а его хорошее отношение значит для меня больше всего на свете.

Любопытство во взгляде Кейт окрасилось ревностью. Когда-то она испытывала по отношению к Корвину то же самое. Напоминание о потерянной дружбе жалило, как змея. С раннего детства они были с принцем лучшими друзьями, товарищами по играм и проделкам. Сколько раз их заставали бегавшими наперегонки на тренировочных полях после полуночи или ловили на краже сладостей из кухни накануне какого-нибудь важного бала. Однажды они случайно устроили пожар в кладовке и отказались признаваться из боязни навредить друг другу.

«Я давно уже не та беззаботная непослушная девчонка», – подумала Кейт, стараясь схоронить воспоминания как можно глубже. Ей стало интересно, относится ли то же самое и к Корвину. Судя по словам Даля, вполне.

– Не огорчайтесь, – продолжил тот. – Не удивлюсь, если в один прекрасный день принц сам во всем вам признается. Главное, не забывайте скептически хмыкать, иначе он с три короба наплетет о своих геройствах, а это неправда. Я с удовольствием объясню почему, как только Корвин мне позволит.

Слова звучали более чем загадочно, и Кейт уже сгорала от любопытства. Затем, поняв намек, покачала головой:

– Вряд ли он когда-нибудь со мной заговорит.

На лице Даля появилась раздражающе ехидная ухмылка:

– Поживем – увидим, дорогая Кейт, поживем – увидим.

9. Корвин

– ЕСЛИ ТЫ НЕМЕДЛЕННО НЕ ПОДНИМЕШЬСЯ с кровати, я умру от скуки.

Знакомый беспечный голос пробился к Корвину под завесу сна столь плотную, что принц решил, ему это снится. Затем рядом нарочито громко зевнули, и он понял, что не спит. Разлепив веки, он тут же зажмурился от яркого света.

В кресле у кровати сидел Даль, закинув ноги на покрытый кружевной скатертью столик. Вопреки сказанному, на лице у друга не было и тени скуки.

– Живой! – Даль хлопнул в ладоши. – Немедленно оповестить всех девиц королевства, пусть возрадуются. Впрочем, достаточно ограничиться только одной.

– Что ты мелешь? – Слова давались Корвину с трудом, и он закашлялся.

– Ничего не помнишь, да? – Даль встал и налил ему стакан воды из кувшина.

Корвин внимательно посмотрел на приятеля; туман у него в голове начал проясняться.