Оно. Том 2. Воссоединение
Шрифт:
– И по-прежнему хочешь?
Билл тщательно обдумал вопрос. Посмотрел на свои руки, лежащие на столе, вспомнил Джорджа в желтом дождевике, с поднятым капюшоном, с бумажным корабликом, обмазанным парафином, в одной руке. Посмотрел на Майка.
– Е-еще больше, чем прежде.
Майк кивнул, словно именно это и ожидал услышать.
– Оно оставило отметину на каждом из нас. Оно подчиняло нас своей воле, как подчиняло весь город, изо дня в день, даже в те долгие периоды, когда спало или зимовало, или что там делало между… периодами большей активности. – Майк поднял палец. – Но если
– Но эту часть ты не помнишь, так? – спросил Бен.
– Нет. Я могу вспомнить все до четырнадцатого августа 1958 года, можно сказать, в мельчайших подробностях. Но с того дня и до четвертого сентября или около того, когда мы снова пошли в школу, – полная пустота. Нет даже смутных воспоминаний – все стерто. За одним исключением. Я вроде бы помню Билла, что-то кричащего о мертвых огнях.
Рука Билла судорожно дернулась. Задела одну из пустых бутылок, которая свалилась на пол и грохнула, как бомба.
– Ты поранился? – привстав, спросила Беверли.
– Нет, – ответил Билл. Хриплым, сухим голосом. Кожа покрылась мурашками. Череп будто увеличивался в размерах. Билл буквально почувствовал,
(мертвые огни)
как он все сильнее и сильнее растягивает кожу на лице.
– Я подниму…
– Нет, сядь. – Билл хотел посмотреть на нее и не смог. Не мог отвести глаз от Майка.
– Ты помнишь мертвые огни, Билл? – мягко спросил Майк.
– Нет. – Губы у него онемели, как случается, когда стоматолог чуть переусердствует с новокаином.
– Ты вспомнишь.
– Очень надеюсь, что нет.
– Все равно вспомнишь, – ответил Майк. – Но пока… нет. Я тоже не помню. А кто-нибудь из вас?
Все покачали головами.
– Но мы что-то сделали, – ровным тоном продолжил Майк. – В какой-то момент смогли создать что-то вроде групповой воли. В какой-то момент вышли на какой-то особый уровень взаимопонимания, сознательно или бессознательно. – Он нервно поерзал. – Господи, как же мне хочется, чтобы Стэн был с нами. У меня есть ощущение, что Стэн, с его склонностью к упорядоченности, смог бы выдвинуть какую-нибудь идею.
– Может, и смог бы, – кивнула Беверли. – Может, потому-то он и покончил с собой. Может, он понимал, что если и было какое-то волшебство, то для взрослых оно не сработает.
– А я думаю, что сработает, – возразил Майк. – Потому что у нас шестерых есть еще одна общая особенность. Любопытно, кто-нибудь понял, о чем я?
На этот раз Билл открыл рот – и тут же его закрыл.
– Ну же. – Майк смотрел на него. – Ты знаешь, что это. Я это вижу по твоему лицу.
– Не уверен, что знаю, – ответил Билл, – но думаю, что м-мы все бездетны. Это т-так?
Последовали мгновения изумленного молчания.
– Да, – кивнул Майк. – Так.
– Матерь Божья и все ангелы! – негодующе воскликнул Эдди. – И какое отношение имеет все это к цене фасоли в Перу? С чего ты решил, что у всех в этом мире должны быть дети? Это
– У вас есть дети? – спросил Майк.
– Если ты, как и говорил, не упускал нас из виду, то чертовски хорошо знаешь, что нет. Но я по-прежнему считаю, что это ничего не значит.
– Вы пытались зачать ребенка?
– Мы никогда не предохранялись, если ты об этом, – проговорил Эдди с трогательным достоинством, но щеки его заметно покраснели. – Так уж вышло, что моя жена немного… Черт. Она очень уж толстая. Мы ходили к врачу, и она сказала нам, что у моей жены, возможно, никогда не будет детей, если она не похудеет. Это что, преступление?
– Расслабься, Эдс, – вмешался Ричи, наклоняясь к нему.
– Не называй меня Эдсом и не вздумай ущипнуть за щеку! – взвился Эдди, поворачиваясь к Ричи. – Ты знаешь, я этого терпеть не могу. Никогда не мог!
Ричи отпрянул, моргая.
– Беверли? – спросил Майк. – Как насчет тебя и Тома?
– Детей нет, – ответила она. – И мы не предохраняемся. Том хочет детей… и я, разумеется, тоже, – торопливо добавила она, оглядев всех. Билл подумал, что глаза у нее очень уж блестят. Как у актрисы, старающейся хорошо сыграть. – Просто пока не получалось.
– Ты проходила эти обследования? – спросил Бен.
– Да, конечно. – С губ Беверли сорвался легкий смешок, больше похожий на хихиканье. И тут на Билла снизошло озарение, как иногда случается с людьми любопытными и проницательными: внезапно он многое уяснил о Беверли и ее муже Томе, он же самый чудесный человек во всем мире. Беверли сдала все необходимые анализы и прошла все обследования. Но он предположил, что этот чудесный человек, ее муж, с порога отверг мысль о том, что со спермой, выработанной в священных яичках, может быть что-то не так.
– Как насчет тебя и твоей жены, Большой Билл? – спросил Ричи. – Вы пытались? – Они все с любопытством смотрели на него… потому что знали его жену. Конечно, Одра не была самой известной или самой обожаемой актрисой этого мира, но занимала определенное место в иерархии знаменитостей, которая каким-то образом подменила талант, став средством расчета во второй половине двадцатого столетия; ее фотография появилась в журнале «Пипл», когда она носила короткую стрижку, и по ходу довольно-таки долгого и скучного пребывания в Нью-Йорке (пьеса, в которой она собиралась сыграть, провалилась) она приняла участие в телешоу «Голливудские пятнашки», несмотря на категоричные возражения ее агента. Она была незнакомкой со знакомым им всем очаровательным личиком. Биллу показалось, что больше всего его ответ интересует Беверли.
– В последние шесть лет мы периодически пытались, – ответил Билл. – Последние восемь месяцев, плюс-минус – нет, потому что участвуем в съемках фильма. Он называется «Комната на чердаке».
– Знаешь, у нас есть ежедневная короткая развлекательная программа, которая начинается в пять пятнадцать пополудни, а заканчивается в половине шестого, – прервал его Ричи. – «Встреча со звездами». Так на прошлой неделе они посвятили один выпуск этому чертову фильму – «Муж и жена с радостью работают вместе»… что-то в этом роде. Упомянули ваши имена и фамилии, но я не связал одно с другим. Забавно, не правда ли?