Оно
Шрифт:
5
– Давайте устроим ему взбучку, – Виктор почти задыхался.
Генри посмотрел на маленькую, толстую сволочь, перебегающую через дорогу, на его трясущийся живот, на его колышущийся взад-вперед чуб, на его виляющий, как у девчонки, зад в новых синих джинсах. Он оценил расстояние между ним с друзьями и Беном Хэнскомом и расстояние между Хэнскомом и безопасным местом – библиотекой. Они, пожалуй, успеют схватить его, прежде чем он войдет вовнутрь, но ведь он, наверно, заорет. Но тогда вмешаются взрослые, а он не хотел никакого вмешательства. Сука Дуглас сказала Генри, что он провалился на английском и математике.
– С удовольствием.
– Да, давай, – сказал Белч.
– Подождем, пока он выйдет.
Они видели, как Бен открыл одну из больших двойных дверей и как он вошел внутрь, а потом они сели и закурили сигареты, и начали рассказывать друг другу скабрезные анекдоты о путешественниках и торгашах, и ждали, пока он выйдет из библиотеки. Генри знал, что в конце концов он выйдет. И когда выйдет, то он. Генри, постарается, чтобы он пожалел, что вообще родился на свет.
6
Бен любил библиотеку.
Он любил ее прохладу – даже в самые жаркие дни самого жаркого лета здесь было прохладно; он любил ее бормочущую тишину, прерываемую случайным шепотком, приглушенный звук, с которым библиотекарь проштамповывает книги или карточки, шелест страниц, переворачиваемых в зале периодики, где торчат старики, читая газеты, собранные в большие подшивки. Он любил свет, который проникал через высокие узкие окна днем или мерцал ленивыми лужицами, отбрасываемыми фонарями-шарами, зимними вечерами при завывании ветра. Он любил запах книг – какой-то специфический, нереальный. Проходя мимо стеллажей с книгами для взрослых и гладя на тысячи томов, он воображал себе людей, заключенных в каждом из них, так же, как, идя по улице в сумрачный, туманный октябрьский день, когда солнце лишь слабым оранжевым контуром обозначалось на горизонте, он воображал себе мир людей за окнами домов, – людей, смеющихся или спорящих, ухаживающих за цветами, или занятых кормлением детей, животных или себя у экрана телевизора. Ему нравилось, что в переходе, соединяющем старое здание с детской библиотекой, было всегда жарко, даже зимой, если только не выдавались особо холодные дни; миссис Старретт, главный библиотекарь в детской части, сказала, что это вызвано так называемым эффектом парника. Бен воодушевился идеей: через много лет он построит здание центра связи Би-би-си в Лондоне, жаркие споры вокруг этого здания возможно продлятся тысячу лет, но никто (кроме самого Бена) не узнает, что центр связи был ни чем иным, как стеклянным переходом деррийской публичной библиотеки.
Ему нравилась и детская библиотека, хотя в ней не было той тенистой прохлады, того шарма, который он ощущал в старой библиотеке с ее шарами и изогнутыми железными лестницами, настолько узкими, что двоим на них было не разойтись. Детская библиотека была яркой и солнечной, немножко шумной, несмотря на надписи: «ДАВАЙТЕ БУДЕМ СПОКОЙНЫМИ, ЛАДНО?», которые висели повсюду. Шум доносился обычно из уголка Пуха, куда малыши приходили посмотреть на книжки с картинками. Сегодня, когда Бен пришел туда, был как раз час рассказа. Мисс Дэвис, симпатичная молодая библиотекарша, читала «Трех козлят».
«Кто это стучит по моему мосту?» – Мисс Дэвис читала низким, раскатистым голосом с интонациями тролля. Некоторые малыши хихикали и закрывали рот, но большинство следили за ней торжественно, принимая голос тролля, как они принимали голоса своих снов, и их серьезные глаза отражали внутреннюю прелесть сказки: будет чудовище повержено.., или оно съест?
Яркие плакаты торчали повсюду. Здесь была карикатура, на которой хороший ребенок чистил зубы до тех пор, пока рот его не начал пениться, как морда бешеной собаки; изображен был и плохой ребенок, который курил сигареты (КОГДА Я ВЫРАСТУ, Я БУДУ МНОГО БОЛЕТЬ, КАК И МОЙ ПАПА), здесь была замечательная фотография биллиона малюсеньких точек света, мерцающих в темноте. Надпись внизу гласила:
«Одна идея зажигает тысячу свечей».
Ральф Вальдо Эмерсон.
Были приглашения присоединиться к исследовательскому эксперименту. Один плакат гласил: «Клубы для девочек сегодня создают женщин завтра». И, конечно, был плакат, приглашающий детей присоединиться к программе летнего чтения. Бен был большим любителем программы летнего чтения. Перед началом игры вы получали карту Соединенных Штатов. Затем за каждую прочитанную книгу или сделанный по ней доклад, вы получали наклейку штата и приклеивали ее на карту. Наклейка заполнялась информацией наподобие: птица штата, цветок штата, год принятия в Союз, какие президенты, если таковые были, родом из этого штата. Когда у вас на карте были все сорок восемь штатов, вы получали бесплатно книгу. Бен собирался последовать совету на плакате: «Не теряйте времени, записывайтесь сегодня».
Среди этого яркого буйства красок выделялся простой голый плакат, прикрепленный к контрольному столу. Здесь не было ни карикатур, ни затейливых фото, только черный шрифт на белом листе:
"ПОМНИ О КОМЕНДАНТСКОМ ЧАСЕ.
19.00"
Полицейское управление Дерри.
Холодок пробежал по спине Бена при взгляде на эту надпись. Возбужденный получением экзаменационного листа и взволнованный эпизодом с Генри Бауэрсом, разговором с Беверли и началом летних каникул, он забыл о комендантском часе и об убийствах.
Люди спорили, сколько их было, но все сходились на том, что с прошлой зимы как минимум четыре или пять, если считать Джорджа Денбро (многие придерживались мнения, что смерть малыша Денбро была все же каким-то аномальным несчастным случаем). Первым убийством, как все думали, было убийство Бетти Рипсом, которую нашли на следующий день после Рождества в районе строительства дорожной магистрали на Аутер Джексон-стрит. Тринадцатилетняя девочка была изуродована, труп вмерз в грязную землю. В газете об этом не сообщалось, взрослые об этом не говорили, известно это стало из слухов, обрывков разговоров.
Через три с половиной месяца, когда начался сезон ловли трески, рыбак, сидевший на берегу протока в двадцати милях к востоку от Дерри, подцепил крючком нечто, похожее на палку. Это оказалась рука девушки с четырьмя дюймами предплечья. Крючок подцепил этот жуткий трофей между большим и указательным пальцами.
Полиция штата нашла остальную часть тела Шерил Ламоники в семидесяти ярдах ниже по течению, пойманную деревом, которое упало в проток прошлой зимой. Удача, что тело не смыло в Ленобскот и в весенний разлив не унесло в море.
Девушке было шестнадцать. Она была из Дерри, но не посещала школу. Три года назад Шерил родила дочку Андреа и вместе с ней жила в доме родителей.
– Шерил бывала немного дикой, но она была хорошей девочкой, – говорил в полиции ее рыдающий отец. – Энди все спрашивает: «Где моя мама?» – и я не знаю, что ей сказать.
О пропаже девушки объявили за пять недель до того, как нашли тело. Полицейское расследование смерти Шерил Ламоники началось с достаточно логичного предположения, что она была убита одним из своих дружков. У нее было много дружков. Особенно на летной базе в Бангоре.