Оно
Шрифт:
Альбом переходил из рук в руки, все брали его с опаской, за края, словно большой кусок старого динамита, потеющий каплями нитроглицерина.
Альбом вернулся к Майку. Он открыл его на одной из первых страниц.
— Папа говорит, что дату этой картинки определить невозможно, но, вероятно, она относится к середине восемнадцатого века. Он отремонтировал одному парню пилу за ящик старых книг и картинок. Это одна из них. Он говорит, что стоит она баксов сорок, а то и больше.
Это была гравюра на дереве, размером с большую открытку. Когда альбом добрался до Билла, он с облегчением увидел, что отец Майка закрыл ту часть страницы, где располагались картинки, защитной пластиковой пленкой. Как зачарованный, он смотрел на картинку и думал: «Вот. Я вижу его… или Оно. Действительно вижу.
Картинка изображала клоуна, жонглирующего большущими кеглями посреди грязной улицы. На обеих сторонах улицы было несколько жилых домов и несколько явно нежилых, как догадался Билл, магазинов, или факторий, или как они тогда назывались. Билл бы и не подумал, что это Дерри, если бы не Канал. Он уже был на гравюре, с аккуратно вымощенными берегами. В верхней части гравюры Билл видел мулов на пешеходной дороге, проложенной вдоль Канала, которые тянули баржу.
С полдесятка детей собрались вокруг клоуна. Один — в пастушеской соломенной шляпе. Второй — с обручем и палкой, чтобы катить его. Не с той палкой, какую теперь можно купить в «Вулворте» вместе с обручем, — с обычной отрубленной или отломанной ветвью. Билл видел короткие выступы там, где ветки поменьше срезали ножом или топором. «Эту штуковину сделали не на Тайване и не в Корее», — думал он, не отрывая глаз от мальчишки, который мог бы быть им, родись он на четыре или пять поколений раньше.
Клоун широко улыбался. Гримом он не пользовался (но для Билла все его лицо выглядело загримированным), и был лысым, если не считать двух пучков волос, которые торчали над ушами, как рога, и Билл без труда узнал их клоуна. «Двести лет назад, а то и больше», — подумал он и почувствовал, как поднимется внутри волна ужаса, ярости и волнения. Двадцать семь лет спустя, сидя в публичной библиотеке Дерри и вспоминая, как он впервые заглянул в альбом отца Майка, Билл осознал, что тогда оказался в шкуре охотника, нашедшего первый свежий след старого тигра-людоеда. Двести лет назад… так давно, и одному Богу известно, насколько давнее. Он задался вопросом, как долго дух Пеннивайза пребывает здесь, в Дерри… но вдруг понял, что ему совершенно не хочется искать ответ на этот вопрос.
— Дай мне, Билл! — попросил Ричи, но Билл еще какое-то время подержал альбом, с тревогой глядя на гравюру, уверенный, что она сейчас придет в движение: кегли (если это были кегли), которыми жонглировал клоун, начнут взлетать и падать, взлетать и падать, ребятишки — смеяться и аплодировать (только, возможно, смеяться и аплодировать будут не все; некоторые закричат в ужасе и разбегутся), мулы, которые тянули баржу, выйдут за пределы гравюры.
Этого не случилось, и он передал альбом Ричи.
Когда альбом вернулся к Майку, тот перевернул несколько страниц, ища нужную.
— Эта картинка из тысяча восемьсот пятьдесят шестого. Линкольна изберут президентом еще через четыре года.
Альбом вновь пошел по рукам. На сей раз все смотрели на цветную картинку, что-то вроде карикатуры, на которой кучка пьяниц стояла перед салуном, тогда как толстяк политик с пушистыми бакенбардами произносил речь, стоя на доске, которая лежала на двух больших бочках. В одной руке он держал кружку с пенящимся пивом. Доска, на которой он стоял, ощутимо прогибалась под его тяжестью. Чуть в стороне группа женщин в капорах с отвращением взирала на это фиглярство и пристрастие к спиртному. Надпись под картинкой гласила: «„ПОЛИТИКА ВЫЗЫВАЕТ ЖАЖДУ“, — ГОВОРИТ СЕНАТОР ГАРНЕР».
— По словам отца, такие картинки были очень популярны за двадцать лет до Гражданской войны, — объяснял Майк. — Их называли «дурашки», и люди посылали их друг другу. Знаете, как шутки в «Мэде». [270]
— Са-а-атира, — уточнил Билл.
— Да, — кивнул Майк, — но теперь посмотрите в нижний угол.
Картинка напоминала «Мэд» и в другом — множеством деталей и побочными шутками, как на карикатурах на фильмы на развороте Морта Дракера. [271] В углу улыбающийся толстяк выливал стакан пива в пасть пятнистой собаке. Женщина сидела на пятой точке посреди лужи. Двое мальчишек приклеивали спички с серной головкой к подошвам туфель процветающего
270
«Мэд» — юмористический журнал, основанный в 1952 г.
271
Дракер, Морт (р. 1929) — известный американский карикатурист.
— Опять он, — выдохнул Бен. — И что — на сто лет позже?
— Примерно, — ответил Майк. — А это картинка из 1891 года.
Это была вырезка с первой страницы «Дерри ньюс». Заголовок радостно восклицал: «УРРА! МЕТАЛЛУРГИЧЕСКИЙ РАБОТАЕТ!» И ниже, более мелкими буквами: «Весь город пришел на пикник». Картинка, еще одна гравюра на дереве, запечатлела церемонию разрезания ленточки при открытии Металлургического завода Китчнера; по стилю она напомнила Биллу репродукции издательства «Карриер-энд-Айвс», которыми его мать украсила гостиную, хотя сильно уступала в качестве. Мужчина в сюртуке и цилиндре держал большие раскрытые ножницы над ленточкой, натянутой перед воротами Металлургического завода, толпа, человек пятьсот, наблюдала. Слева клоун — их клоун — ходил колесом для группы детей. Автор гравюры запечатлел его головой вниз, превратив улыбку в крик.
Майк быстро передал альбом Ричи.
За гравюрой на дереве последовала фотография, под которой Уилл Хэнлон написал: «1933: Отмена [272] в Дерри». И хотя никто из них практически ничего не знал ни о законе Вольстида, [273] ни о его отмене, фотография говорила сама за себя. Она запечатлела «Источник Уиллиса» на Адских пол-акра. Зал чуть ли не до потолка заполняли мужчины в белых рубашках с отложными воротниками, в соломенных шляпах, в лесорубских рубашках, в футболках, в деловых костюмах. Все с победоносным видом держали в руках стаканы и бутылки. Окно-витрину украшали две большие надписи: «с возвращением, джон ячменное зерно» и «сегодня пиво бесплатно». Клоун, одетый, как самый крутой денди (белые туфли, гетры, гангстерские брюки) поставил одну ногу на подножку автомобиля «Рэо» и пил шампанское из женской туфельки с высоким каблуком.
272
Подразумевается отмена «сухого закона».
273
Закон Вольстида — «сухой закон», принятый Конгрессом в 1919 г.
— Тысяча девятьсот сорок пятый год, — сказал Майк.
Снова «Дерри ньюс». Заголовок: «ЯПОНИЯ СДАЕТСЯ — ВСЕ ЗАКОНЧЕНО! СЛАВА БОГУ, ВСЕ ЗАКОНЧЕНО!» Парад змеей извивался по Главной улице в направлении холма Подъем-в-милю. И на заднем плане они видели клоуна, в серебристом костюме с оранжевыми пуговицами, застывшего в россыпи точек на крупнозернистом газетном фотоснимке, предполагающего (во всяком случае, для Билла), что ничего не закончено, никто не сдался, никто не победил, все по нулям по-прежнему правило, дуля с маком по-прежнему обычай; и исходить надо бы из того, что все по-прежнему потеряно.
Билл похолодел, во рту пересохло, его охватил испуг.
Внезапно точки на фотоснимке исчезли, и он пришел в движение.
— Так это… — начал Майк.
— С-с-смотрите. — Слово вылетело изо рта Билла, как частично растаявший ледяной кубик. — В-все с-с-смотрите н-на э-это!
Они сгрудились вокруг альбома.
— Господи! — прошептала Беверли, потрясенная увиденным.
— Это ОНО! — Ричи чуть не кричал, от волнения молотя Билла по спине. Он повернулся, посмотрел на бледное напряженное лицо Эдди, на застывшего Стэна Уриса. — Именно это мы видели в комнате Джорджа! Именно это…