Опалённые крылья мечты
Шрифт:
— Еще ближе. — Голос Седой оставался сух и деловит.
— Все очень просто: мы отпираем клетку, а вы нам нежно отсасываете. Подчеркиваю, нежно! — Он погрозил пухлым пальчиком. — Возможно, сделаете еще кое-что, по мелочи. Вон, Сергей, к примеру, анальчик любит. Правда, Сергей? Всего ничего, обычный такой анальчик, ха-ха.
— Что потом? — Разводящая по-прежнему не проявляла эмоций.
Видя, что разговор идет в нужном русле, милиционер становился все ласковее.
— А потом мы вас отпускаем. Правда, Сергей? Зачем задерживать девушек, которые сделали нам приятно? Просто расстаемся друзьями.
Неожиданно вскочила Пышка, истерически выкрикнула:
— Мы ни в чем не виноваты, вы не имеете права!
Разводящая мгновенно схватила Пышку за руку, дернув обратно на скамью с такой силой, что у той лязгнули зубы, но было поздно. Улыбка сползла с лица лейтенанта, превратившись в оскал. Он сдавленно прошипел:
— Не имеем права? Ты, тупая шлюха, вообще представляешь, что я могу с тобой сделать? Со всеми вами?! — Его лицо побагровело. Оттолкнув стул, он заорал во весь голос: — Да вы мне ноги будете лизать, в жопу целовать. В жо-пу! — Он отчеканил по слогам, для наглядности хлопнув себя по жирному заду.
Стоящий у двери милиционер кашлянул, указав глазами в клетку, где, вжавшись в угол, настороженно замерли несколько бомжей, сказал негромко:
— Всевлад, девки не одни.
— Да плевал я на них. Этот мусор нужно в печах жечь, собаками травить!
Лейтенант распалялся все сильнее, размахивая руками, он брызгал слюной так, что мелкие капельки летели через решетку густым потоком. Сморщившись, Ольга отвернулась, украдкой утерла лицо.
— А ну давай, отпирай, — лейтенант махнул напарнику, — сейчас эти суки будут сосать, да причмокивать. — Дернув за пряжку, он распустил ремень, отчего штаны обвисли, обнажив дряблый живот и натянутые до пупа клетчатые семейные трусы.
Неуместно радостно раздалась мелодичная трель звонка. Ольга неверными пальцами полезла в сумочку, на ощупь отыскивая телефон. Глядя на ее действия, к клетке шагнул напарник, достав ключ, сунул в скважину, резко повернул. С ужасом глядя на его перекошенное злобой лицо, Ольга наконец-то нащупала телефон, выхватила из сумки, приложила к уху.
— Слушаю.
— Уже половина двенадцатого… Заедешь? — раздался знакомый голос.
Стараясь заглушить грохот металлической двери, Ольга ответила:
— Наверное, я не смогу.
— Планы?
— Я… — голос предательски дрогнул, — я сейчас немного занята.
Наполовину раздевшись, лейтенант раздосадовано выкрикнул, глядя, как помощник пытается открыть дверь:
— Да что ты копаешься? — Переведя взгляд на Ольгу, повысил голос: — И прекрати базарить. Я сказал, прекрати!
Мобильник на мгновение замолчал, Марк Алексеевич с изменившейся интонацией поинтересовался:
— Это кто там разоряется?
От нервного перенапряжения, Оля не смогла ничего придумать, кроме как сказать правду:
— Я… мы в милиции.
Помолчав секунду, Марк Алексеевич миролюбиво предложил:
— Дай-ка мне этого крикуна на пару минут. — Словно чувствуя колебания Оли, добавил: — Не бойся, просто, дай ему телефон.
Решившись, Ольга протянула через прутья клетки телефон лейтенанту, прошептала чуть слышно:
— Это вас.
Опешив, милиционер взял мобильник, поднес к уху, мгновение послушав, закричал надсаживаясь:
— Ты знаешь кто я? Да я тебя… — Оборвавшись на половине фразы, лейтенант замолчал.
Все, включая помощника, в замешательстве наблюдали за его лицом. Багровость стремительно исчезла, сменившись мертвенной бледностью, глаза расширились, а пальцы на свободной руке мелко задрожали. Отняв телефон от уха, лейтенант некоторое время тупо смотрел на дисплей, затем осторожно протянул его обратно к решетке, сказав чуть слышно:
— Выпусти ее.
Забрав мобильник, Ольга поднесла его к уху, еле слышно выдохнула:
— Алло.
— Да, и все же постарайся заехать, выкрои часок, — как ни в чем не бывало, отозвался Марк Алексеевич.
Ольга испытала непередаваемое облегчение. Выходя из клетки, она затылком чувствовала завистливые взгляды подруг, оставшихся за металлической решеткой. Сделав два шага, Оля остановилась, повернулась к лейтенанту, безуспешно пытающемуся застегнуть брюки дрожащими пальцами, сказала уверенно:
— Мы уйдем все.
Тот дернулся, как от пощечины, ответил резко:
— Обо всех речь не шла.
И хотя внутри все сжалось от страха, Ольга поинтересовалась, не меняя голоса:
— Нужно уточнить?
Милиционер дернул желваками, но, видя, как она расстегивает сумку, справился с собой, ответил сухо:
— Нет необходимости. Можете идти.
— И бомжей, — добавила Ольга, ощущая необычный кураж.
Лейтенант глянул люто, но каким-то невероятным усилием сдержался, процедил:
— Что-то еще?
— Благодарю. Удачного «Нового Года». — Ольга слегка поклонилась.
Покинув домик дежурного участка, девушки гуськом дошли до ближайшего здания, свернули за угол, но едва сделали несколько шагов, Рыжая резко остановилась, сказала отрывисто:
— Все, больше не могу, перекур. — Достала дрожащими пальцами пачку, щелкнула зажигалкой, нервно затянулась.
Остальные последовали примеру. Некоторое время раздавался лишь тихий свист выпускаемого дыма, да тусклые огоньки сигарет багровыми искрами тлели в темноте. Первой не выдержала Пышка, стряхнув мерцающий столбик наросшего пепла, с нервным смешком произнесла:
— До чего же все-таки вонючие, эти бомжи.
— Лейтенант заставил понервничать, — поежившись, сказала Ольга.
— Не тебя одну, — спокойно произнесла Сова. — Когда у Пышки началась истерика, я думала — труба нам.