Опалы для Нефертити
Шрифт:
— Вот что приносят белые! Смерть и виски! И охотники уже не могут держать копье, не способны метать бумеранг.
Но спирт был сильнее гнева старейшины. Поэтому никто его не слушал.
Однажды в селение пришел Джонни Кенгуру, прозванный так белыми, хотя он и не был из тотемной группы Гурмалулу. Он пришел с пустыми руками.
— Мистер Том не хочет больше твоих рисунков. Их не покупают.
— Почему ты не принес виски?
— Нет рисунков — нет виски!
А что будет делать Гурмалулу без выпивки?
Джонни Кенгуру наклонился и прошептал на ухо:
— Знаешь, что хочет мистер Том, — чтобы ты рисовал ему чуринги!
— Нет! — прохрипел Гурмалулу, задрожав от ужаса.
— Тогда не будет и виски!
Джонни Кенгуру ушел, не оставив ни одной бутылки.
Гурмалулу терпел два дня. Он уже никого не хотел ни слышать, ни видеть. Раньше он никогда не поднимал руку на Руби и детей, а сейчас бил их, если те попадались на глаза. И не выдержал. Нашел мистера Тома и сказал ему:
— Дай виски! Буду рисовать тебе все, что захочешь. Буду делать все, что скажешь. И чуринги. Только не знаю, как они рисуются.
Мистер Том разозлился.
— Пойдешь туда, где вы их прячете, возьмешь две-три штуки. Будешь на них смотреть и сделаешь такие же.
— Закон не разрешает ходить в Священное хранилище. Закон не разрешает брать чуринги. Племя наказывает за это.
— Некому будет тебя наказывать. Потому что ты поселишься тут, в хижине, уставленной бутылками виски. Делать будешь то, что я прикажу.
Гурмалулу протянул дрожащую руку.
— Дай выпить! Не могу больше!
— Нет! — отвел руку с бутылкой мистер Том. — Сначала обещай!
— Согласен! Дай! — прохрипел Гурмалулу, задыхаясь от невыносимой жажды.
Теперь Гурмалулу должен умереть! Потому что послушался белого человека, потому что не убил его, а продался ради виски.
И он пошел к Священному хранилищу, куда никто не осмеливался подступаться один. Лишь когда собираются все мужчины, чтобы заклинать духов о ниспослании богатой добычи и плодовитости женщинам, они складывают перед хранилищем магические знаки из священных палочек нуртунджи и распевают тайные сказания племени, которые не должны слышать ни женщины, ни дети.
Гурмалулу пролез сквозь узкий проход между каменными плитами, ожидая, что земля вот-вот обрушится и похоронит его. Ничего не произошло. Он взял три-четыре дощечки, испещренные магическими рисунками. Черточки изображали руки фигурок, кружки — их головы. Здесь нарисовано было все то, что видно, и то, что не видно: и проглоченный питоном кенгуру, и спрятавшийся за деревом охотник, и червь в земле, и рыбы в воде.
Неожиданно Гурмалулу заметил, как из-за скалы высунулась чья-то голова и скрылась. А он надеялся, что никто не заметит кражи… Сейчас надежда рухнула. Человек за скалой расскажет все Джубунджаве. Не раздумывая, Гурмалулу метнул бумеранг. Он е жужжанием устремился вперед, потом взвился вверх, свернул влево, нырнул вниз и скрылся за скалистой громадой. Это охотничье оружие поражает закрытые цели.
Гурмалулу бросился к скале. Нгалбара лежал лицом вверх, пораженный в затылок. Обезумев от страха, убийца замел следы метелкой из травы и бросился бежать подальше от племени, прижимая к груди драгоценные чуринги. Добравшись до пустыни, он поджег степь, чтобы огонь стер следы преступления, и уснул.
Гурмалулу проснулся в окружении соплеменников. Бывший следопыт не удивился, что его нашли. В руках Джубунджава держал магическую кость.
Несчастный знал, что можно спастись от ножа, от копья и от пули, даже от укуса бабура — но только не от магической кости. Когда видишь, что она направлена на тебя или на твою подстилку — ложись! Не надейся ни на что!
И сейчас он должен умереть! Потому что послушался белого человека, вместо того, чтобы убить его.
А бессмертный мальчик Табала все не подавал голоса, оттягивая кончину…
Глава IV
Рано утром сгорела хижина Билла Скитальца, а под дымящимся пепелищем нашли хозяина с ножом в спине. За день до этого Билл нашел огромный опал. Плотник Фред шлифовал его два часа. И когда закончил работу, все подходили посмотреть и цыкали языками. Казалось, это был не опал — особый вид кварца — а само солнце, маленькое черное солнце, засиявшее бесчисленными радугами сквозь мглу смоляного водопада. Билл Скиталец зарекся, что не будет больше работать ни одного дня, смотается отсюда. А впереди — только роскошь и легкая жизнь.
Вечером, когда он снова достал опал из коробочки, все опять заахали, восхищенные чудесным камнем и в темноте светившимся черными искрами.
— Ночной опал! — тоном знатока заявил Фред. — Если положить его перед фотопленкой, на ней останется след. Самые дорогие опалы в мире! Считай, что у тебя «Роллс-Ройс».
Билл Скиталец мог навсегда покончить с бродяжничеством. Одни откровенно завидовали, другие просто считали счастливчиком. А когда Билл отправился спать, все бросились в свои шахты и копались там до зари, одолеваемые жадностью.
Том Риджер протолкался через толпу и прутиком стал разгребать тлеющие угли. Нашлись и помощники, но, кроме испекшейся змеи, ничего не нашли. Драгоценный камень исчез, словно сгорел в огне. Ясно, что его прибрал к рукам убийца.
И тут произошло нечто удивительное. Недавние товарищи, соратники в общем деле, теперь оказались врагами, разделенными невидимой стеной подозрительности и страха. Убийца был среди них. Он здесь и выжидает, когда и тебе посчастливится, или не посчастливится, как Биллу, найти камешек стоимостью в человеческую жизнь. Тогда и тебя обнаружат с ножом в спине под сгоревшей хижиной.
Том Риджер все еще представлял здесь власть, хотя инспекторского значка дня этого маловато. Сила и авторитет необходимы, чтобы держать в руках искателей опалов, которым сам черт не брат. Джонни Кенгуру, как первооткрывателя, все-таки считали кем-то вроде собственника залежей. Вот они-то — Фред, Том и Джонни — считались как бы внутренней милицией. Эти здоровяки организовали ночную охрану поселения, первыми обследовали глухие места, прежде чем туда отправлялись искатели. Естественно, что как помощник инспектора, в этой группе оказался Крум Димов.