Опасайтесь бешеного пса
Шрифт:
Увлеченный человек редко остается в одиночестве. Постепенно слух о том, что в деревне Малые Выселки есть школьник, который запоем читает книги про врачей и даже выучил наизусть фельдшерский справочник, пошел по райцентру и достиг ушей главврача местной больницы. Тот был человеком занятым, но нашел несколько минут, чтобы увидеться с матерью интересного школьника и передать ей несколько годовых подшивок журнала «Медицина и фармакология».
В их и соседней деревне средней школы не было. Чтобы получить аттестат зрелости, полагалось ходить за семь километров в село Большой двор. Но даже и там не учили иностранный язык
Приемную комиссию медицинского института он искал полдня, а когда горделиво предъявил девушке-секретарю свой аттестат с пятерками почти по всем предметам, она странновато хмыкнула и пошла звонить по телефону. Но документы у него приняли и даже дали место в общаге, в комнате на шестерых.
— Парень, не надейся! — убеждали его — Здесь медалисты режутся. У них первый экзамен — сочинение. Это такая заруба!
Почти все соседи Валентина поступали уже по третьему разу, причем дома занимались с репетиторами Он же о таком слове услышал впервые.
Говорили еще, что списки зачисленных составляются чуть ли не за годы вперед и нужен серьезнейший блат, чтобы уверенно пройти все экзамены.
Он и должен был провалиться сразу. Почему определяющим для будущих врачей было сочинение, никто не знал. Но этот порядок существовал всегда. Когда в большой аудитории им назвали темы, он понял, что не справится ни с одной. И решил написать о другом: «Семь теорий происхождения рака».
Через три дня он в толпе абитуриентов изучал списки допущенных к следующему экзамену. Счастливчиков было немного. Остальные с печальными лицами шли в приемную комиссию за документами. Но когда туда заявился и он, та же девушка-секретарь сказала:
— Барханов? Вам нужно пойти к ректору.
Зачем идти к ректору, если с ним все кончено, он не понимал, но шел с бьющимся, как колокол, сердцем.
Оказывается, накануне ректор заглянул в приемную комиссию, и ему как смешной казус показали сочинение какого-то полуграмотного деревенского паренька. Ректор перелистал странички, исписанные старательными каракулями, и унес их к себе.
С тех пор прошло более двадцати лет. Кто мог подумать, что деревенский мальчишка станет одним из лучших хирургов города…
Глава 28. Суета сует
Сидеть первые пять минут в остывшей машине — небольшое удовольствие, пока воздух из печки не согревает ноги, а потом расходится по салону. И то ли от перехода из холода в тепло, тс ли просто от усталости Ольгу бросило в сон. Константин, ведя машину, продолжал говорить о судьбах российской фундаментальной науки, про то, что багаж, накопленный в шестидесятые и семидесятые годы, скоро себя исчерпает. В общем, «с чем жить будем дальше, господа?» Ольга, выныривая из полудремы, поддакивала ему и тут же отключалась вновь. Но и полусонные мысли ее были о делах, о семье.
Конечно, просто безобразие с ее стороны — так запустить дом. Вчера она тоже пришла поздно, и Геннадий встретил ее с угрюмым лицом, но сдержался. Она видела, что его продолжает преследовать неудача, и
— Если в стране богатство не нарастает, то одни люди могут увеличить свой капитал только за счет других, — говорил он, когда еще создавал свой первый строительный кооператив и убеждал ее бросить науку, чтобы пойти в его кооператив бухгалтером.
Слава Богу, ей тогда хватило стойкости. Иначе кем бы и где они были сейчас?
Однажды летом с ней разговорилась в электричке женщина, оказавшаяся жертвой аферы Геннадия, — у нее он взял пять тысяч рублей, а вернул, так ничего и не построив, спустя два года те же деньги, к тому времени не стоившие и пяти старых рублей. Когда Ольга поняла, что женщина рассказывает о кооперативе ее мужа, ей стало стыдно и страшно. Ей казалось, что женщина как-то по-особенному приглядывается к ней, словно догадываясь, кто сидит напротив. Дома она немедленно сказала все, что думала об этой афере Геннадию. Но на него гневная речь не произвела никакого впечатления.
— А государство как с нами поступило? Представь, она бы эти деньги положила на книжку. Что с ними бы стало? То же самое — она бы все потеряла. А так хотя бы нам польза. Между прочим, деньги она не зарабатывала, ей банк выдал. И, кстати, назад с нее никто ту ссуду и не попросит. Все уже забыли.
Все их разговоры на тему честного бизнеса заканчивались примерно так же. В противовес Ольгиной логике у Геннадия выработалась своя. Они оба чувствовали в последние годы, что подобные разговоры и споры по поводу зарабатывания денег уводят их все дальше друг от друга.
И все-таки жаль его. Она, конечно, правильно поступила — не побежала следом после постыдной сцены, а поехала в институт и теперь возвращается за полночь. Теперь нужно наводить мосты, так сказать, согласия.
Ночью она все перестирала своим мужчинам, одновременно готовя обед. Закончила дела в половине четвертого, а в девять — первый урок. Поэтому Ольга не стала гладить, оставив целую кучу мятой одежды на диване: времени нет, придется ей лежать до завтра.
Усталость проявилась уже на первом уроке. Интереснейшую тему она рассказывала настолько тусклым голосом, что ей самой противно было себя слушать. Дети, как водится, мгновенно почувствовали ее настроение и начали перешептываться.
— Урок — это спектакль. Педагог должен относиться к каждому уроку, как к своей премьере, — говорил ей когда-то учитель, из-за которого почти весь ее класс устремился на биофак.
Учитель жил далеко, на другом конце города, но она несколько раз ездила к нему посоветоваться.
— Оленька, проснись и пой! — неожиданно проговорил Константин.
— А я думала, мы еще едем, — проговорила она, очнувшись, — просто на перекрестке остановились. Спасибо тебе, Костя. Извини, что заснула. Небольшое удовольствие — возить спящую бабу.