Опасная бритва Оккама
Шрифт:
А, кроме того, характер войны резко изменился, и это не укрылось от внимания военных историков. «Война 1967 гола была войной танков и самолетов. Война 1973 года была войной ПТУРСов и ЗРК».
Во-вторых, возникновение ОПЕК как экономически значимой структуры и последовавший за этим энергетический кризис. В рамках индустриальной экономики производители сырья, находящиеся внизу экономической «пищевой цепи», ни при каких обстоятельствах не могут диктовать свою волю производителям машин и оборудования, занимающим в этой цепи управляющую позицию. Любые попытки делать такие вещи индустриальный мир пресекает очень жестоко и очень быстро. Но –
Между прочим, кризис 1973 года отправил на свалку истории линейные трансатлантические суда – визитную карточку всей индустриальной фазы развития.
К концу десятилетия потерян лунный плацдарм, и это также весьма необычно. Индустриальная фаза развития с ее кредитной экономикой, провоцирующей экстенсивный рост и интенсивное развитие, никогда не сдает ранее захваченных позиций.
Сверхзвуковая авиация в этот период еще жива, но влачит жалкое существование. Практически этот плацдарм тоже потерян, просто «оформление капитуляции» произошло позднее, уже в 2000-е.
Заметим здесь, что индустриальная фаза никуда не делась, особенно на окраинах мира. И Фолклендская война, и Ирако-Иранская являют собой вполне обычные индустриальные конфликты.
Следующее десятилетие маркировано началом распада СССР, что представляет собой вполне нормальный индустриальный процесс перехода от колониализма к неоколониализму, наложившийся на неблагоприятный для Союза результат Третьей Мировой (холодной) войны. Но в этом десятилетии происходят две знаковые катастрофы – «Челленджер» и Чернобыль. Обе по иронии судьбы – в 1986 году.
Индустриальные технические системы никогда не бывают вполне надежны и потому время от времени гибнут. Тот же «Титаник», например, утонул. А на Тенерифе, в современном аэропорту, столкнулись два «Боинга-747», погибло свыше 500 человек. «ДС-10» упал под Парижем из-за дефектного замка грузового люка. И так далее, и тому подобное. Поэтому сами катастрофы, разумеется, ничего не маркируют и ничего не значат.
– У меня умер брат!
– Это бывает...
(Б. Хеллингер)
А вот реакция общества на эти катастрофы заслуживает внимательного рассмотрения. И в случае с «Челленджером», и в случае с Чернобыльской АЭС мы имеем одну и ту же картину: в материальном мире – довольно заурядная авария с небольшим числом человеческих жертв, в информационном пространстве – настоящий апокалипсис. Резкое торможение космической программы в США и развития атомной энергетики во всем мире, кроме Японии, которая в Хиросиме и Нагасаки явно получила «прививку» от радиофобии.
Заметьте, ядерная энергетика была, очевидно, прагматически полезна, но случайная катастрофа отбросила ее развитие на поколение, а кое-где, вероятно, навсегда. Тоже – совершенно не индустриальный исход, не индустриальная логика развития событий.
В 1990-е разворачивается постиндустриальный тренд глобализации как попытка проектно решить проблему конечности земного шара через оптимизацию логистики и обобществление ресурсов (прежде всего, рабочей силы). Заметим, что ничто не ново под луной: политика Рима в I–II веках н.э. по расширению понятия «римское гражданство» также может рассматриваться как своеобразная античная глобализация.
Понятно, что лекарство принесло первоначальное облегчение, но и вызвало привыкание. А по существу стало опаснее самой болезни: с конца 1990-х разворачивается дивергенция производства и потребления: все формы капитала, включая
Тренд глобализации породил тренд на резкое усиление антропотока. С конца 1990-х годов ремитанс, перевод денег мигрантами на свою историческую родину, становится значимым фактором в экономике ряда стран.
11 сентября 2001 года мы сталкиваемся со знаковым событием, маркирующим принципиальное изменение характера террористической войны. В «норме» на каждого заложника или мирного жителя гибнет (или захватывается) от «полутора» до трех террористов, и это соотношение, делающее террор неэффективной стратегией, просто иллюстрирует эффект фазовой доминации. Для нового террора показатели были совсем другие – порядка десятков заложников в обмен на одного террориста-смертника. А это означает, что фазовая доминация отныне не действует, следовательно, фаза тяжело больна.
Разрушение ВТЦ породило новый террористический тренд, куда попадает и «Норд-Ост», и Беслан, и Мадрид, и взрывы самолетов в РФ, и многое другое.
Конец 2001 года отмечен и еще одним знаковым событием – кризисом «дот-комов», то есть групп компаний, связанных с информационными технологиями, вторым и окончательным «обвалом» индекса высокотехнологических производств NASDAQ.
Война США в Ираке, разумеется, имела чисто индустриальное содержание. Но результаты этой войны, вернее, отсутствие таковых, уже постиндустриальны: впервые США не получили от скалькулированной войны скалькулированной прибыли.
В начале тысячелетия к «Челленджеру» добавилась «Колумбия», а к энергетическому кризису начала 1970-х – рост цен на энергоносители и осознание ведущими странами остроты проблемы с генерирующими и сетевыми мощностями. Окончательно завершилась история сверхзвуковой пассажирской авиации.
Отметим среди знаковых точек и Нью-Орлеан: все-таки впервые цивилизованные люди цивилизованной страны показали себя настолько беспомощными перед лицом не самого серьезного стихийного бедствия.
Наконец, 2008 год. Вновь парный кризис221: военная операция в Цхинвале, в которой можно отыскать все ключевые признаки постиндустриальных войн, и ипотечно-деривативный кризис. Самое важное здесь – быстрые, с периодом порядка суток, колебания курсов акций и курсов валют: теория фазовых переходов (любых) предсказывает быстро осциллирующие решения для параметров системы в непосредственной близости от точки фазового кризиса.
221 Можно отметить особенность постиндустриальных кризисов образовывать пары: война Судного дня/энергетический кризис, «Челленджер»/Чернобыль, кризис дот-комов/обрушение Всемирного торгового центра, дело Энрона/дело Ходорковского, осетинская война/ипотечный кризис. Разумеется, это может быть случайностью или носить «инструментальный» характер (то есть быть обусловлено самой процедурой выбора реперных точек). Но нельзя исключить и того, что эта парность представляет собой проявление какой-то неизвестной нам закономерности.