Опасная игра
Шрифт:
Часть из них замирала, с испуганным видом глядя на недоступную для них воду. Другие, разъярившись, кидались вперед, стараясь пробиться к ручью. Это было бессмысленно, но коровы того не понимали. За долгие годы безмятежной жизни на ранчо они обленились и разжирели, но сейчас, пожираемые изнутри огнем, который могла утолить только вода, совсем потеряли голову. Над ущельем стоял непрерывный стон. Звук этот, как шум прибоя, то, казалось, грозно рокотал где-то вдали, то вдруг раздавался над самым ухом, будто обезумевшее от жажды стадо вдруг ринулось в ту сторону, где притаились приятели.
Всего в пятидесяти ярдах от Малыша и Бада Трейнора лежала подохшая корова, беспомощно раскинув в разные стороны ноги, будто чья-то пуля сразила ее наповал, застав на бегу. Возле ее головы уже сидел канюк, напоминая в неверном свете сгущавшихся сумерек уродливого, сгорбленного ребенка-калеку. Еще несколько отвратительных стервятников кружили в воздухе, хотя что-то, скорее всего присутствие людей, отпугивало их, мешая присоединиться к сородичу, чтобы попировать на славу. Но еще больше зловещих черных птиц, плавно и беззвучно взмахивая огромными крыльями, летало над густым облаком пыли, вздымавшимся над землей, где в отчаянии бродили измученные коровы.
Сквозь это облако всадники могли видеть Харри-Крик, вода которого в лучах заходящего солнца стала красной, точно кровь. На другой стороне ручья слышался шум и голоса, горел костер, разгоравшийся все ярче по мере того, как над землей сгущались сумерки.
Там люди Чэмпа Диксона устраивались на ночлег, шутили, смеялись, что выглядело особенно чудовищно рядом с царившим вокруг ужасом и мучениями ни в чем не повинных животных.
— Вот с подобными господами всегда так, — философски заметил Бад. — Человека легко можно втравить во что угодно! Можно заставить издеваться над животными. Можно собрать самых лучших, самых достойных и отправить их на войну, где они будут убивать всех и каждого. А многие ли могут устоять и остаться честными, если им предоставится шанс безнаказанно украсть? Или посмотри на меня! Я продал душу за тридцать сребреников.
— Бад, никогда не говори так, — поморщился Кид.
— Ты бы хотел, чтобы я навсегда забыл об этом? Но даже если я замолчу, это все равно всегда будет со мной, каждый день, каждую ночь моей жизни.
— Не валяй дурака! — буркнул Малыш.
— И не думаю. Но пока я жив, буду все время ждать случая вернуть тебе долг. Ладно, хватит об этом! Считай, это было последний раз, — процедил он сквозь зубы.
— Что такое убийство, если речь идет о человеке? — пожал плечами Кид. — У него есть голова на плечах, есть мозги. Он может придумать, как выкрутиться. У нас есть ружья, чтобы защитить себя. Но уничтожать стада бессловесных тварей — вот чего я не могу понять! Они же ни в чем не повинны, никому не сделали ничего плохого, потому что просто не знают, как это — творить зло! Ты только взгляни туда, Бад! Еще до восхода солнца там уже найдется, чем поживиться целой стае стервятников!
— Может, эти ребята прогонят их, — предположил Трейнор, махнув рукой куда-то в сторону.
Держась поближе к холму, где лощина, по которой протекал ручей, сужалась до размеров горлышка бутылки, приближалась толпа всадников — ковбои с ранчо. Они медленно кружили на почтительном расстоянии, не спуская глаз с бандитов, будто высланный вперед дозор. Вид темных фигур, казавшихся на фоне заката совсем черными, внушал невольное уважение, особенно тем, кто знал, какая черная злоба и гнев душат сейчас этих людей.
— Нет, — покачал головой Кид, — уж этим-то хорошо известно, с кем придется иметь дело, если они решатся спуститься к ручью. Так что на них можно не рассчитывать. Только не на таких, как они! — На его губах мелькнула презрительная усмешка, а в глазах блеснул огонек.
— Ты, случайно, не вообразил себя владельцем этих коров? Уж больно ты о них печешься! — заметил Бад.
— Эх, жаль, что я не сатана! — мрачно усмехнулся Малыш. — То-то бы позабавился! Уж я бы постарался разжечь адское пламя! Погнал бы коров прямиком на изгороди, так, чтобы от них и следа не осталось, а потом повернул бы все стадо на этих ублюдков, чтобы они превратились в кровавую кашу, смешанную с грязью! С радостью сделал бы это, Бад, клянусь тебе! Ведь животные умирают, Бад! Уже умирают, только не знают этого, а когда завтра поутру взойдет солнце и в долине снова станет жарко, как в раскаленной печке, начнут дохнуть, словно мухи.
— Да. Будут дохнуть, как мухи, — согласился Трейнор. — Ты прав, дружище.
— Знаешь, — задумчиво проговорил Малыш, — когда видишь такие вещи, невольно задаешься вопросом: а есть ли Бог на свете? Если есть, почему же он допускает такое?!
— Послушай, Кид, — хмыкнул Трейнор, — сдается мне, ты и сам не без греха.
— Да, я творил зло, но и платил за это, — признался Кид. — Не знаю, дружище, может, мне суждено сотворить еще немало зла, но никто никогда не скажет, что я замарал себя подобной пакостью! А сейчас я постараюсь хоть немного отмыть свою душу, и да поможет мне Бог!
— Эй! — гаркнул Бад. — Как это? Что ты задумал, парень?
Кид бросил на него печальный взгляд. Его совсем еще юношеское лицо было черным от гнева и ярости, которые давно в нем копились. В эту минуту он казался намного старше своих лет.
— А ты погляди туда, — показал Малыш вниз. — Я намерен сделать так, чтобы эти твари смогли напиться еще до утра, а если это не удастся, так хоть начиню свинцом кое-кого из людей Диксона, что тоже будет неплохо.
— Не вздумай валять дурака, — забеспокоился Трейнор. — Не забывай — закон на их стороне. Даже шериф был вынужден признать это.
— К дьяволу закон! — взорвался Кид. — Сейчас я вижу только то, что на моих глазах умирают коровы! А эти ублюдки, что обрекли их на смерть, не стоят даже огрызка хвоста одной из них!
— Не торопись, Кид. У тебя есть план?
— Нет у меня никакого плана!
— Вообще никакого?
— Сейчас — нет, но скоро будет.
— Как это? И где, интересно, ты его возьмешь?
— Не знаю. Может, дьявол поможет, может — Всевышний. Но план будет. Это я тебе обещаю!
Глава 30
ВНИЗ, НА ДНО КАНЬОНА
А сумерки все сгущались. Вода в ручье потускнела и издали стала казаться почти черной. Облако пыли, клубившееся над стадом коров, понемногу рассеивалось — налетавший ветерок гнал ее в сторону, туда, где притаились оба приятеля.
К этому времени скотина, казалось, слегка успокоилась. Однако это впечатление было обманчивым. Часть коров, обессилев, легла на землю. Только несколько сотен, самых измученных жаждой, все еще нетерпеливо бродили взад и вперед вдоль изгороди. Мычание животных уже не сливалось в один непрерывный вой. Лишь изредка с окрестных холмов раздавались отчаянные стоны вновь пришедших на водопой.