Опасная любовь
Шрифт:
Аристарх взял в руки бутылку, в ней еще оставалось граммов сто пятьдесят, налил в рюмку, выпил, зажевал черствой коркой. От этих предположений, ожиданий чего-то страшного с ума можно было сойти! Потом он включил телевизор, в тщетной попытке хоть немного отвлечься от гнетущих мыслей.
По московской программе показывали какие-то клипы, потом рекламу, потом стали говорить о предстоящем референдуме. Потом сообщили о росте преступности, о том, что прошлой ночью в парке неподалеку от своего дома был убит известный предприниматель Радик Назимов. Аристарх побледнел, напряженно вглядываясь в экран своего «Рубина». А там фотовспышка вырвала
— Я же не стрелял… — пробормотал Аристарх. — Я не стрелял в него!
И вдруг стало ясно, почему не звонит Олег. Он догадывался, что Аристарх не выстрелит, и использовал его как подставную фигуру. Стрелять должен был другой, может быть, сам Олег, и он сделал свое дело. Понятны и слова белобрысого мужика: все нормально… Это они считают нормальным?!
Борис! Он уже должен быть дома. И до сих пор не позвонил, а еще друг! Обещал, как вернусь домой после репетиции, обязательно позвоню, а вечером заскочу. И Борис не звонит! А он сейчас нужен, очень нужен! Он знает номере телефона Олега.
Аристарх схватил телефонную трубку — если они ему не звонят, он должен сам позвонить им. Сначала Борису, а потом Олегу. Длинные гудки в трубке были ему ответом. Странно. Часа в два Борис должен был вернуться с репетиции. Где же он? Только через него можно выйти на Олега, и сделать это нужно во что бы то ни стало! Но и через час в квартире Бориса по-прежнему никто не подходил к телефону. Аристарх больше не мог сидеть дома и ждать неизвестно чего.
Спустя сорок минут он стоял перед дверью Борисовой квартиры, в который уж раз вдавливая кнопку звонка. Внезапно Аристарх заметил, что дверь не совсем плотно закрыта. Вот это уже никак не похоже на аккуратного холостяка Котлярова. Аристарх осторожно толкнул дверь, и она распахнулась. Смертельный ужас чувствовался в медленном движении двери.
Аристарх нерешительно вошел в прихожую, тихо позвал:
— Боря… Борис!
Никто не ответил. Аристарх приоткрыл дверь в комнату. Борис сидел в кресле, склонив набок голову и вытянув ноги. Глаза закрыты, руки свесились вниз, касаясь пальцами пола. Рубашка на левой стороне груди была в бурых пятнах засохшей крови. Аристарх, закусив губу, на цыпочках, словно боялся потревожить сон своего друга, подошел к Борису, коснулся его руки.
Она была холоднее воды, которой он недавно смывал свой кошмарный сон.
41
Сергей неторопливо шагал по Новинскому бульвару к сталинской высотке на бывшей площади Восстания. Несколько часов назад и представить себе не мог, что вечером пойдет к дому своей бывшей жены, чтобы там встретиться с нею. Он вообще не вспоминал о Ларисе, день и ночь думая лишь о том, как уговорить Наташу вернуться, как вырвать ее из квартиры незнакомого мужчины, ее официального мужа. Сил больше не было видеть, закрыв глаза, красивое лицо Наташи и знать, что она с другим. Днем с другим, вечером, ночью… Что они делают вечером? А ночью? Он верил, что Наташа не обманывает его, не изменяет ему, но отмахнуться от кошмарных мыслей не мог. А кто может, зная, что родная, любимая, любящая его женщина живет в квартире другого мужчины? Живет не в том смысле, что спит с ним… Да какая, к черту, разница, в каком смысле! Главное — это ужасно, это кошмар, от которого нужно поскорее избавиться!
А сделать это можно лишь одним способом: уговорить Наташу вернуться. Другого выхода из этой ситуации нет. Квартиру они снимать не могут, для этого нужны деньги, много денег. Месячная плата за небольшую однокомнатную квартирку намного больше, чем двухмесячный оклад Сергея. А Наташа пока не работает.
Вернуть ее, вернуть — вот о чем его мысли. А делает он что-то совсем другое — идет к высотке встречаться с Ларисой.
Потому что пару часов назад, едва он вошел в квартиру, мать, после привычных слов об ужине, который ждет его на кухне, сказала:
— Сережа, я сегодня разговаривала с Ларисой, она хочет с тобой встретиться.
— Понятно, — хмуро пробурчал Сергей. — Наташа ушла, и ты поспешила сообщить об этом Ларисе. А она решила, что теперь самое время действовать. Спасибо, мама, я не хочу ужинать.
— Я действительно сама позвонила ей. Знаешь, для чего?
— Знаю.
— Нет, не знаешь. Я хотела выяснить, как обстоят дела с вашим разводом. Если вы не намерены сохранить семью, нужно это оформить официально, как делают все цивилизованные люди в демократическом мире. Она, конечно, и не собиралась подавать заявление на развод.
— Мама, плевать мне на то, как живут в твоем демократическом мире! — раздраженно сказал Сергей. — Кстати, гражданские браки там сплошь и рядом, и никто не страдает от этого. Меня сейчас другие проблемы волнуют, сама знаешь, какие.
— Погоди ты, не кипятись. Лариса сказала, что у нее к тебе очень важное дело. Видишь ли, мне тоже показалось, что вам необходимо встретиться и поговорить. Речь идет о тебе.
— Обо мне я сам подумаю!
— О твоем здоровье и, может быть, о твоей жизни. Сережа, это же действительно очень серьезно. Ты кричишь, возмущаешься, даже не выслушав меня. И не знаешь, что человек, который сообщил тебе всякие гадости о Ларисе, очень опасный преступник. Он пытался таким образом принудить Ларису к сожительству, но она отвергла его притязания. Теперь он, понимая, что главное препятствие — ты, может попытаться… Мне даже страшно выговорить это.
— Чушь. Валет, конечно, подонок, но не убийца. Это все выдумки Ларисы. Ничего он мне не сделает, мама, и даже пытаться не станет. Можешь сказать об этом Ларисе.
— Может быть, не он, другие. Ты помнишь, как разговаривал тот хам, который требовал к телефону Наташу? Сережа, мне страшно. Сейчас в Москве такое творится — ужас. Вчера вечером убили крупного бизнесмена. Застрелили в парке, он там бегал с собакой. И его, и собаку…
Сергей задумался.
— Если Ларисе что-то известно, — продолжала Мария Федотовна, — тебе нужно встретиться с нею, поговорить. А потом решим, что делать дальше. Я позвоню знакомым юристам, милицейским начальникам, найдем на них управу. Но сначала нужно выяснить, что об этом знает Лариса. Я права или нет?
— Права, — кивнул Сергей.
Он вспомнил еще и слова Наташи о том, что ему не следует выходить из дому поздно вечером. Тот, кто требовал Наташу к телефону, зол на него. Кажется, его Радиком зовут. Может быть, Лариса его имела в виду, а не Валета?
— Ну что? Сказать Ларисе, пусть приезжает?
— Нет, сюда она может приехать только за своими вещами, если что-то еще осталось. Хорошо, мама, если ты настаиваешь, я встречусь с ней. У ее подъезда. Скажем, сегодня в восемь.
— Может, все-таки пусть она приедет?