Опасная находка
Шрифт:
И подхожу к нему, забираю бокал с виски из его руки, отставляю в сторону. Марк выглядит удивленным, выбитым из колеи моей внезапной решительностью. Я беру его за руку.
— Доверяешь мне? — спрашиваю я, глядя ему в глаза.
Он широко улыбается, у глаз собираются морщинки. Он знает: я что-то задумала.
— Доверяю, — отвечает он. И сжимает мои пальцы.
Я веду его к выходу из бунгало и отпираю дверь. Но он тянет меня за руку назад, как только я пытаюсь нажать на ручку.
— Эрин? — Он останавливает меня. По ту сторону двери бушует шторм.
— Ты мне доверяешь, — повторяю я.
Он кивает.
Я нажимаю на ручку, и дверь тяжело распахивается,
Мы выходим на дорожку, и я каким-то образом умудряюсь все же закрыть за нами дверь. Марк стоит, глядя вдаль, на шторм, его футболка мгновенно промокает, ткань успевает потемнеть, пока я запираю дверь и снова беру его за руку. Мы срываемся на бег. Я веду его вдоль деревянных дорожек и перекрещивающихся мостков к главной части комплекса, а затем сквозь залитые лужами тропинки до самой ревущей волнами береговой линии.
По песку идти тяжелее, и ветер теперь врезается в нас со всех сторон. Наша одежда, темная и тяжелая от дождя, липнет к телу, а мы пробиваем себе путь к волнам. И останавливаемся на самом краю Тихого океана.
— Кричи! — кричу я.
— Что? — Он смотрит на меня. Он не слышит меня за ревом моря и ветра.
— Кричи!
На этот раз он меня слышит. И смеется.
— Что?! — переспрашивает он, словно не веря.
— Кричи, Марк! Кричи, мать твою!
Я разворачиваюсь к океану, к ветру, к ярящейся бездне, и кричу. Я кричу каждой клеточкой своего существа. Я кричу из-за того, что происходит сейчас с Марком, того, что случилось с Алексой; кричу за ее умершую мать, за свою маму, за будущее Марка, за наше с ним будущее, за себя. Я кричу, пока не заканчивается дыхание. Марк молча смотрит на меня сквозь грозу. Я не могу определить, о чем он думает. Он разворачивается, словно собираясь уйти, но затем резко возвращается назад и кричит — долго, громко, в хлещущий дождь и туман. Все его сухожилия и мышцы напряжены, он бросает боевой клич в лицо неизвестности. И ветер ревет в ответ.
12
Суббота, 10 сентября
Находка в воде
К рассвету шторм унялся.
Мы просыпаемся в своем номере от привычно тихого стука обслуги. Единственным доказательством вчерашнего шторма служат пальмовые ветви, тут и там проплывающие мимо нас по лагуне, и наши собственные сорванные голоса.
Я уже много лет так хорошо не высыпалась. После завтрака Марк отправляется переговорить с отельным координатором дайвинга. Они с этим координатором вчера, похоже, неплохо поладили, так что я поручаю переговоры Марку и остаюсь в номере.
Я обещаю Марку, что не буду заниматься работой, но как только за ним хлопает дверь, я тут же открываю ноутбук. Почти все прислали письма. В основном — поздравления со свадьбой. Но я ищу те, что касаются работы, новости о нашем проекте. И нахожу одно.
Тюрьма Холлоуэй написала мне насчет Холли.
В письме — новые подробности о дате ее освобождения. Ее перенесли на 12 сентября. То есть на послезавтра. Черт. Холли должна была выйти только после нашего возвращения.
Я быстро отправляю письма Филу, моему оператору, и Дункану, звукорежиссеру; нам придется отправиться в дом Холли, чтобы записать ее интервью, как только я вернусь. Не идеально, но нам нужно сделать запись как можно скорее после ее выхода. Заодно я напоминаю им о датах съемки Алексы. Она освобождается через несколько дней после моего возвращения, так что у нас будет чуть больше времени на подготовку.
Еще одно письмо привлекает мое внимание, на этот раз из тюрьмы Пентонвилль. Назначена дата освобождения Эдди. Интервью с ним значится в графике ровно через неделю после нашего возвращения.
И тут раздается стук в дверь. Странно. У Марка есть ключ, почему он стучит? Наверное, что-то задумал. Ухмыльнувшись, я направляюсь к двери и картинно ее распахиваю.
За дверью, улыбаясь, стоит крошечная полинезийка.
— Особый дар. Ты берешь! — сияет она, глядя на меня, и протягивает запотевшее ведерко со льдом, в котором торчит бутылка очень дорогого на вид шампанского.
— О нет, простите, мы не заказывали… — начинаю я, но она лукаво качает своей маленькой кудрявой головой.
— Нет. Особый дар. Дар от друга. Дар на свадьбу! Да! — Она улыбается.
Что ж, это, кажется вполне логичным. Подарок от Фреда и Нэнси? Или, может, от Каро?
Она кивает на ведерко, предлагая его забрать, и я отчего-то кланяюсь, прежде чем принять подарок. Какое-то подсознательное проявление уважения к ее культуре, полагаю. Иногда меня и вправду лучше не выпускать из дома. Она смеется, машет мне маленькой ладошкой и направляется обратно к отелю.
Я возвращаюсь в номер, осторожно ставлю ведерко на стеклянный столик. На боках его собираются и начинают соскальзывать вниз капли конденсата. В ведерке записка. Я разворачиваю толстый картон и читаю.
Миссис Эрин Робертс!
Поздравляю с бракосочетанием, милая. Взял на себя смелость отправить тебе маленький подарок. Неплохой «Дом Периньон» 2006 года. В прошлом — любимое шампанское моей жены. Бог свидетель, у нас с ней случилось множество размолвок за долгие годы, но вкус у нее был, этого не отнимешь. В конце концов, она же вышла за меня.
Так или иначе, я желаю вам обоим самого наилучшего, ныне и впредь. Только смотри, чтобы он хорошо себя вел. Наслаждайся, милая.
Да, и прими мои извинения за тот звонок на прошлой неделе, я не имел возможности свободно изъясняться. Но довольно скоро мы снова с тобой поговорим.
Я слышал, они сообщили тебе дату моего освобождения. Так что у нас все устроено. Жду встречи с тобой через две недели. А пока больше не стану отнимать у тебя время. Иди загорать под чудесным солнышком.
С наилучшими пожеланиями,
Эдди Бишоп
«Дом Периньон» 2006 года. Как, черт возьми, он это устроил? Ему точно известно, где я, на каком острове, в каком мы номере, он знает все. Хотя… Я ведь в курсе, что он присматривался ко мне, разве нет? Но — настолько пристально? Это уже пугает.
Если я буду рассуждать логически, к какому выводу приду? Что Эдди выяснил, где мы остановились, и позвонил в отель, чтобы заказать нам бутылку шампанского. Выяснить это он мог легко. Я ведь даже не пыталась держать в секрете место, куда мы отправились в свадебное путешествие. Кто угодно при желании мог разузнать о нем без особых затруднений. Его поступок в своем роде даже мил. Разве нет? Разве в нем есть угроза? Но, каковы бы ни были намерения Эдди, добрые или не очень, я решаю ничего не говорить Марку. Он только встревожится.