Опасная находка
Шрифт:
Я зашла домой через пятнадцать минут после того, как было записано это сообщение. Кто бы его ни оставил, он находился здесь. Я думаю, не позвонить ли Марку. Не позвонить ли в полицию? Но что, бога ради, я им расскажу? Всё? Нет, я не могу этого сделать.
Марк определенно понятия не имеет об этих сообщениях: он никогда не проверяет домашний телефон и никому не дает его номер. Зато это практически мой рабочий номер.
Я думаю о холодном рукопожатии Патрика. Номер неопознан. Мог Патрик прийти сюда после того, как расстался со мной? Или он приходил сюда до того, как отправиться в Пентонвилль? И именно так он узнал, как я выгляжу? Но зачем ему возвращаться
Я пытаюсь вспомнить лицо Патрика. Его волосы, его одежду. О господи! Забавно, как мало мы запоминаем, правда? Мне не за что ухватиться. Среднего возраста, в костюме, с крепким рукопожатием. Говорит как британец, но с намеком на акцент. Француз? Европеец? Мне хочется расплакаться. Я такая идиотка. Почему я не была внимательнее? Наверное, ситуация меня отвлекла, я хотела избавиться от осложнений, поэтому не смотрела на собеседника. Чего он хотел? Показать себя? Напугать меня? Или, может, выяснить, как я связана с этой тюрьмой? Узнать, не навещаю ли я кого-то из заключенных? А может, дело в Эдди? Не исключено. Возможно, это не имеет ни малейшего отношения к сумке. Или это связано с Холли — Холли и СО-15.
Когда Марк придет домой, мне придется все ему рассказать.
29
Пятница, 23 сентября
Странные люди
Марку я рассказываю почти все. И он воспринимает это спокойно, кивками побуждая мне продолжать. Я рассказываю ему о Патрике, о звонках. Он проверяет мой личный телефон на предмет случайных звонков из кармана. Я говорю ему об открытой двери, о пропавшей фотографии. Но придерживаю свои подозрения насчет Эдди — я знаю, что Марк не позволит мне завтра брать у него интервью, если я расскажу о том, что Эдди, сидя за решеткой, знал, где нас искать на другой стороне глобуса. О том, что он в состоянии следить за каждым моим шагом. Я не хочу, чтобы Марк запретил мне брать интервью.
И о беременности я ему тоже ничего не говорю. Как только я расскажу ему новости, мне придется прекратить заниматься всем — документальным фильмом, продажей бриллиантов, всем. Он захочет, чтобы я покончила с этим.
Когда я умолкаю, он откидывается на спинку дивана, скрестив руки на груди. И отвечает лишь после долгой паузы:
— Ладно, хорошо, вот как я это вижу. Прежде всего — то фото в кабинете. Я сканировал его вчера для мамы. И это все объясняет.
— О господи, Марк! Так никто не забирал фото?!
Он весело мне улыбается, и я чувствую, как мои щеки заливает краска. Господи, как же стыдно. Я роняю голову на руки. Что я за параноидальная идиотка! И внезапно я начинаю сомневаться в том, что в этой ситуации вообще реально, а что достроено воображением, хлебнувшим адреналина.
Марк коротко смеется, прежде чем продолжить:
— Да, фотография в безопасности! Во-вторых, я не уверен, что нам стоит слишком уж реагировать на то, что мы забыли закрыть заднюю дверь. Знаешь, наш мозг иногда, в моменты стресса, выдает странные вещи. Но при этом я считаю, что парень, которого ты сегодня встретила, действительно может создать нам проблемы. Думаю, ты правильно беспокоишься об этом. Первым делом, что логично, в голову приходит связь этого Патрика со старшим инспектором Фостером и расследованием дела Холли. Тебе так не кажется? Это же самое разумное объяснение. Он следовал за тобой, увидел тебя в тюрьме Пентонвилль за день до твоего большого интервью, вот и решил вмешаться, задать тебе пару вопросов. Это логично. Он не мог знать, что Пентонвилль вызвал тебя на день раньше той встречи, ты сама узнала об этом только вчера вечером. Я бы сказал, что дело в этом.
Да, это звучит рационально, все, что он говорит. Но я никак не могу стряхнуть ощущение, что в действительности происходит нечто совсем другое.
— Но для чего ему представляться полицейским, Марк? И что насчет сообщений на автоответчике? Разве полиция оставляет такие странные сообщения?
— Слушай, я знаю, о чем ты думаешь. О владельцах самолета, но, рассуждая здраво, Эрин: если бы они знали, где ты находишься, как думаешь, мы все еще были бы живы? Ты думаешь, что вещи на чердаке остались бы на своем месте? — Он оставляет эти вопросы висеть в неподвижном воздухе.
Я качаю головой.
— Нет, я не думаю, что мы это пережили бы, — медленно отвечаю я, понимая, что это правда, признавая это вслух.
Он поспешно продолжает:
— Я не знаю, почему он не представился. Думаю, он надеялся, что ты поверишь его словам о работе в тюрьме, он же под прикрытием, верно? А сообщения… это, наверное, просто розыгрыш. Или «карманные» звонки. Ты же не можешь знать наверняка, что это наш газетный киоск, правда? В большинстве подобных магазинчиков Лондона двери издают такой звук. И я правда не думаю, что кто-то угрожает нам посредством сигналящей двери. Может, это как-то связано с теми, у кого ты берешь интервью? Есть ведь такая вероятность, да?
Я снова думаю об Эдди и шампанском. Да, такая вероятность определенно существует. Может, Эдди хотел поговорить со мной? Но как он мог звонить мне с незнакомого номера из тюрьмы? Ему бы не позволили иметь свой телефон в камере. А потом до меня доходит: Эдди преступник. Конечно же, у него есть возможность позвонить мне. Я вспоминаю, как читала о способе, которым члены банд передают одноразовые телефоны в тюрьму. Процесс для передающего определенно неприятен, но этот передающий получает щедрое вознаграждение, или, по крайней мере, не боится, что его убьют во сне. Так что сообщения вполне мог посылать мне и Эдди.
— Эрин, тебе необходимо сосредоточиться на реальной ситуации. На человеке, с которым ты сегодня говорила, Патрике. Давай предположим, что СО-15 тебя проверяет. Забудь о пропавшем фото и нашей задней двери. Фото в порядке, а что до двери… что ж, иногда мы просто забываем ее запирать.
— Марк, я не забываю. Я никогда не забываю запереть дверь, — перебиваю его я, но чувствую, как моя убежденность тает.
— Вообще-то как раз забываешь, Эрин. — Он изучает меня пару секунд, удивленно хмурясь. — Прости, милая, но ты определенно забывала об этом раньше. Ты знаешь, что эту дверь распахивает ветер, если ее не запереть. Поверь мне, ты забывала закрывать ее и раньше.
Забывала? Он прав, дверь распахивается от ветра, если не заперта. Откуда я это узнала бы, если бы не видела собственными глазами? Так что, наверное, я когда-то забыла ее запереть. Потом я думаю о фотографии. Ее, возможно, не было в нашей комнате уже несколько дней. А я до сих пор не замечала ее пропажи. И автоответчик до сегодняшнего дня тоже не проверяла. Черт! Кажется, я вовсе не такая наблюдательная, как мне казалось, а в последнее время еще и чертовски рассеянная из-за происходящего. Господи, надеюсь, во время моих прогулок по Лондону я не натворила ошибок.