Опасная пара для темной

“Только для сумасшедших”

Я осмотрела рисунок так и эдак. На всякий случай еще и кверху попой встала. Но камушек как лежал на пугающем знаке, так и остался там лежать. Сама же его кинула. А Триединая помогла. Чего удивляюсь теперь?

Этому гаданию меня научила старая Эрба. Рисуешь все древние знаки - всех я не помнила, только несколько - и просишь Луну-родительницу о помощи. Чтобы подсказала путь. И камень кидаешь:

Я самый красивый камушек бросила, голубенький, нашла его недалеко от пристани. Думала покажет “удачу” или пусть уже сразу “богатство и славу”. А теперь что? Не видать удачи? Мне совсем не понравилось, на что он упал. На самый опасный и вредный знак. Предсказание борьбы, неприятностей и бедствий. Только сумасшедший сунется туда, куда он указывает...

Но что может быть опаснее, чем оставаться в нашем королевстве?

И уж куда вреднее, чем я?

К тому же, Эрба не раз говорила, качая головой, что я - ходячее бедствие.

Так может это вообще мой знак?

– Аника!

Ой, мама!

Я быстренько затоптала знаки и побежала ей навстречу.

Она не должна знать, что я здесь нарисовала… Я же обещала, что никому-никому не покажу, что умею. Ни рисунков. Ни гаданий. И про то, что мы - ведьмы тоже надо молчать. Мама ведь объяснила, из-за этого мы и уезжаем далеко-далеко, за море. Ведьм никто не любит здесь больше - маленьких хорошеньких ведьмочек почему-то особенно. Что-то там случилось с нашим королем, чего я не знаю и не помню - совсем маленькая была. Но за новорожденными ведьмами стали охотиться. И мы долго с мамой и Эрбой убегали. Только Эрба умерла несколько оборотов назад. И нам бежать дальше некуда стало.

И тогда мама решила, что мы должны уехать совсем. В Джал-га-он. Она сказала, что там никто ведьм не обижает. И мне там понравится. И мне будет с кем играть, а еще, обязательно, у нас будет настоящий дом. И новые ботиноки...

Может все и так, но сейчас немного страшно. Я никогда по морю на корабле не плавала. И даже по реке. И вообще не уверена была, что в Джалаоне… Жалгаоне… Дажаоне… В общем, в том месте нам будет хорошо.

А вдруг там король тоже Запределье во сне увидит и проснется пустоголовый? И начнет ведьм преследовать? А еще там есть какие-то пресветлые, и Эрба говорила, что они могут быть похуже наших оракулов, не стоит к ним и приближаться. А еще…

– Аника!
– чуть более сердито повторила мама, - Ну чего ты замерла, идем же! Корабль ждать не будет. Нам еще повезло, что нас вообще взяли без всяких верительных грамот…

Она оборвала сама себя, как каждый раз, когда дело касалось чего-то серьезного и “не для детей”. Глупые они, эти взрослые… думают, что дети мало в чем разбираемся. А мы, на самом деле, многое видим и понимаем. Старая Эрба говорила, что я так и вовсе самая умница из всех ведьмочек, что она знала.

Так что я видела, как мама похудела. И что ее синие глаза стали серыми и уставшими. И волосы она обрезала и спрятала под платок. И еды у нас почти никогда нет - мама делает вид, что есть. И дает только мне лепешку или вареные клубни, а про себя говорит, что она уже поела. А я делаю

Тогда и она ужинает.

Я цепляюсь за ее руку, и мы спешим к кораблю со спущенными парусами. Он такой большой как… как гора! И там столько людей, сколько я ни в одной деревне не видела. И все бегают, кричат, тащат чего-то…

Я даже теряюсь на некоторое время. И крепче мамины пальцы сжимаю. Она осторожно идет по широким доскам, которые перекинуты от грязного берега на сам корабль, и меня ведет. Мне снова страшно, потому я не балуюсь. Ступаю осторожно. Мы высоко-высоко над землей и над водой уже, вдруг упадем? А я плавать не умею!

Но этот мостик, наконец, заканчивается, и мы попадаем ровную поверхность.

А потом мама ведет меня через какие-то тюки, бревна, двери, вниз по лестницам… И мы оказываемся в темном помещении без окон, где есть еще другие люди и очень неприятно пахнет.

У нас свой угол, свое тонкое одеяло: мама стелет его на свернутые канаты и получается настоящее гнездо. Ее Ворон, которого я давно не видела, был бы доволен.

А еще у нас есть наши черные плащи, которыми можно укрыться. И немного воды в запасе и высушенных корешков, которые мы поели перед сном…

Когда я проснулась, было совсем темно. Даже горелки, которые освещали нутро корабля, потухли. Мама спала. А корабль - качало. Она говорила, что так будет, но все равно было очень странно…

Я осторожно выбралась из гнезда и прислушалась.

Каач-кач.

Хлюп-хлюп-буль.

И храп чей-то.

И что-то скрипит и стонет… Я догадалась - корабль.

А еще громкие голоса в отдалении. И песни…

Стало ужасно любопытно, что же там происходит, за пределами темного помещения, и я осторожно пробралась ко входу. У меня хорошая память. И зрение. И чутье. Триединая всех ведьмочек щедро одаряет, чтобы мы могли по темному лесу ходить. А это место не отличается.

За низким проемом, прикрытом тряпкой, дышалось намного легче. Я пошла на ощупь туда, откуда пахло чем-то свежим. Морем. Ну и на голоса, да.

Поднялась по узкой деревянной лесенке, потом еще по одной. Едва не ударилась о низкую балку - это если мне здесь трудно пройти, как взрослые пробираются?

А потом выбралась в узкий коридор, в котором было уже не темно. На стене при каждом “каач-кач” шевелились полосы света: он шел из помещения в конце коридора, с незакрытым проемом.

Я по стеночке дошла до него и заглянула внутрь.

И тут же отпрянула.

А потом снова заглянула.

Комната была полукруглой с большим столом посередине и деревянными лавками. Наверное прибитыми к деревянному полу, потому что даже когда корабль ухнул куда-то вниз, так что в животе у меня потянуло, не повалились. На столе стояли крупные миски с едой - а теперь в животе у меня заурчало.

Миски удерживали крупные руки - за столом сидело несколько бородатых мужчин, они орудовали ложками и переговаривались. Еще несколько полулежало в странных сетчатых мешках, прикрепленных к потолку. Им, кажется, было удобно, потому что один спал, а несколько других пели.