Опасно влюбиться
Шрифт:
– Нет, мафию я не интересую – масштабы не те. Самой впору иногда выходить на улицу с протянутой рукой. Просто… везде свои проблемы.
– Я уверен – ты из них выкрутишься. У тебя – столько энергии. И не забывай, – француз таинственно понизил голос, – на том конце тебя страхую я. Я помню, из-за чего тебе пришлось уволиться.
Марина тяжело вздохнула:
– Да, но пока – надо работать и работать. И я, увы, почти совсем не разбираюсь в компьютерах.
– Зато ты, похоже, инстинктивно разбираешься в бизнесе. А это – важнее!
Марина смотрела на новую сотрудницу:
– Катя, все очень просто. Ты будешь либо работать, как скажу я, либо мне придется с тобой расстаться. Вот так. У меня – очень маленькая фирма, и она не может позволить себе такую роскошь, как безделье хотя бы одного ее сотрудника. Тебе это понятно?
Екатерина Дворянинова пожала плечами:
– Даже когда я работала на заводе, нас там не заставляли так бегать и суетиться.
– Но в результате вашей работы завод прогорел, ведь так? И сейчас его корпуса сносят, а территорию распродают под строительство жилых домов для москвичей. Значит, все-таки надо бегать и суетиться!
– Может быть… но не так!
– Катя. – Марина сделала строгое лицом. – Вот – дверь. Ты можешь выйти через нее в любую минуту. И смотреть на работу фирмы с другой стороны. Но все, кто останутся здесь, по эту сторону двери, будут работать!
Звонок француза застал ее врасплох – она как раз составляла налоговую отчетность:
– Марина, а как насчет запасных частей к компьютерам? То, чем мы начинали заниматься с тобой… на той фирме?
Журавлева простонала:
– Я не знаю, Оливье, не знаю… мне бы управиться пока с порошком!
– Но мопед своему сотруднику ты уже купила?
Она негромко рассмеялась:
– А как ты догадался?
– По твоему голосу! Он наполнен таким энтузиазмом – это доносится даже по телефонным проводам!
– Да, купила, – вздохнула она. – И теперь приходится еще каждый день выписывать круглую сумму на бензин. Потому что он носится на нем по Москве, практически не слезая.
– Значит, у тебя получится и с запасными частями к компьютерам. Так тебе прислать?
Она помолчала, но потом ответила:
– Хорошо, я подготовлю для тебя список, Оливье…
Звонок Шарпантье не заставил себя ждать:
– Я твой список получил. Очень интересно. Я уже начал над ним работать. Но знаешь что?
– Что?
– Я сам решил приехать в Москву.
Она невольно улыбнулась:
– Ты – решил приехать в Москву?!
– Да, а что? В прошлом году я был в Катманду, в Непале. И еще проехался по Каракорумскому шоссе из Пакистана в Китай. Думаешь, Москва – более опасное место? – с некоторым сарказмом поинтересовался он.
– Нет, конечно, – рассмеялась она. – Просто… это немного необычно.
– Но ты не против, я надеюсь?
– Я? Ну конечно, нет.
– Я прилетаю в Москву послезавтра. Сможешь меня встретить?
– В аэропорту?
– Ну, да. Рейс «Эр Франс» из Страсбурга.
– Да, смогу. – Марина спохватилась. – А как я тебя узнаю?
– Я пришлю мое фото тебе на телефон…
Ночью Марине не спалось. Она все время ворочалась, никак не могла найти удобную позу, переворачивалась с боку на бок, но сон все не шел… Интересно, как они встретятся с Оливье? На фото он очень симпатичный. Типичный галл – высокий, худой, стройный, с тонкими и резковатыми чертами лица и умными глазами. А каков он в жизни?
Она соскочила с кровати и подошла к зеркалу. В зеркале отразилось ее обнаженное молодое крепкое тело. Девушка долго разглядывала себя – грудь, живот, бедра… Ее тело никогда особенно не волновало ее… а сейчас она разглядывала его, словно пытаясь что-то понять.
«Интересно, что подумает обо мне Оливье Шарпантье? – пронеслось у нее в голове, когда она улеглась. – Похожа ли я на француженку, или сильно отличаюсь от них? А может быть, ему все равно – главное для него бизнес?»
Она вдруг рассердилась на себя: «Почему я об этом думаю? Какая чепуха!»
Она отвернулась к стенке – и вскоре крепко заснула.
– Ты куда, доченька? – не удержалась от вопроса Людмила Ильинична.
– В аэропорт.
– В аэропорт? – удивилась мать.
– Да. Встречать француза.
– Того самого, что прислал тебе вино?
Марина радостно кивнула.
– Тогда почему ты так невзрачно одета?
Она уставилась на мать:
– А в чем, по-твоему, ездят в аэропорт? В вечерних платьях?
– Ну, может быть, и не в вечерних, – пожала плечами мать, – но, во всяком случае, можно было бы одеться поэлегантней. Он же все-таки прилетает из Европы.
– Мама, я же не лицо России, вроде Виктории Лопыревой Федоровой и других официальных красавиц, и мне не надо думать об этом! – недовольно произнесла Марина.
– Дело не в лице России, – вздохнула мать, – а в твоем собственном. У тебя же полно красивой одежды. Тебе что, не хочется прилично выглядеть?
– Мама, – чуть притопнула ногой Марина Журавлева, – у меня совсем нет времени!
Но Людмила Ильинична твердо стояла на своем,
– Так не годится, доченька. Пожалуйста, переоденься. Ты поедешь в аэропорт в белой юбке и в бирюзовой блузке. И наденешь бирюзовый с золотом кожаный пояс, который тебе привезла подружка из Туниса.
– Белая юбка, бирюзовая блузка, – возмутилась Марина. – Но я же буду похожа на какую-то актрису, заявившуюся на кинопробы. Нет, нет, нет!
– Зато ты сразу сразишь его своей элегантностью, – улыбаясь, заметила мать. – И не спорь. Просто одень все это, подойди к зеркалу, и увидишь, как ты здорово выглядишь.
– Но что он подумает? Что я пытаюсь…
– Он подумает, что более элегантных и красивых женщин, чем русские, в мире нет, – отрезала мать. – А если он подумает что-то другое – я готова отдать ему всю свою месячную пенсию.