Опасное лето (илл.)
Шрифт:
— Мне больше нравилось, как было раньше, — сказала Муми-мама. Она жмурилась от солнца, которое все-таки выкатилось, несмотря на все эти бедствия, — красное и огромное, как луна в конце лета.
— И утреннего кофе нет, — вздохнул Муми-папа.
Мама посмотрела в сторону крыльца. Крыльца не было, оно скрылось в беспокойной воде. Она подумала о своей кухне, о навесном шкафчике, где хранилась банка с кофе. Как же ей попасть в свою кухню? Мысли все время возвращались к этому шкафчику.
— Давай я нырну
— Но ты же не сможешь надолго задержать дыхание, детка! — озабоченно сказала мама.
Муми-папа посмотрел на них:
— Я часто думал, что неплохо было бы взглянуть на свои комнаты с потолка, вместо того, чтобы смотреть на них с пола.
— Ты так думаешь? — восхитился Муми-тролль.
Папа кивнул, — потом вышел, но вскоре вернулся со сверлом и пилой. Все обступили его и с интересом наблюдали, как он работает.
А Муми-папа думал, что все-таки неприятно пилить свой собственный пол, даже если ты при этом испытываешь чувство глубокого удовлетворения.
Вскоре Муми-маме удалось взглянуть на свою кухню сверху. Словно зачарованная уставилась она в глубину слабо освещенного изумрудного аквариума. На самом дне с трудом она разглядела плиту, мойки и мусорное ведро. А стулья и стол плавали под самым потолком.
— Ужас как весело, — сказала мама и расхохоталась.
Она просто падала от хохота, так что пришлось ее усадить в кресло-качалку. Вот до чего смешно смотреть на свою кухню сверху.
— Хорошо еще, что я выбросила мусор из ведра, — сказала она, вытирая глаза. — И не успела принести дров!
— Мама, можно я нырну? — спросил Муми-тролль.
— Не разрешайте ему, милая, добрая Муми-мама, — в страхе умоляла фрекен Снорк.
— Нет, почему же, — ответила мама. — Если ему интересно, пусть ныряет.
Муми-тролль какое-то мгновение стоял молча, стараясь дышать как можно ровнее, а потом нырнул.
Он подплыл к буфету и открыл дверцу. Вода в нем была белой от молока, кое-где плавали островки брусничного варенья. Несколько караваев хлеба проплыли мимо в сопровождении флотилии макарон. Муми-тролль поймал масленку, схватил каравай белого хлеба и добрался до шкафчика, где хранилась банка кофе. Затем он вынырнул и перевел дыхание.
— Нет, вы только посмотрите! Оказывается, я все же закрыла банку крышкой! А ты не можешь еще достать кофейник и чашки?
Никогда еще у них не было такого замечательного завтрака.
Выбрав стул, который никогда никому не нравился, они пустили его на дрова, чтобы сварить кофе. Сахар, к сожалению, растворился, зато Муми-тролль выудил банку джема. Папа
Время от времени Муми-тролль нырял в кухню, чтобы спасти еще что-нибудь, и тогда брызги разлетались по всему помещению.
— Сегодня мне не придется мыть посуду,’— радовалась мама. — Кто знает, может, мне вообще не придется этим заниматься? Но, голубчики мои, не вытащить ли нам мебель из гостиной, пока она не совсем испортилась?
Солнце на дворе пригревало все сильнее, и волны успокоились.
Компания, сидевшая на крыше сарая, постепенно пришла в себя и принялась возмущаться непорядками в природе.
— Ничего подобного здесь не случалось в прежние времена, — сказала фру Мышка и ловко расчесала свой хвостик. — Наши родители никогда этого бы не допустили! Но нынче порядки другие, и молодежь совсем распустилась.
Маленький серьезный зверек, подобравшись поближе сказал:
— Я не думаю, чтобы молодежь нагнала эту огромную волну. Мы, разумеется, слишком малы для этой долины и не можем организовать волнение, разве что в ведре, кастрюле, ковше или в стакане воды.
— Да вы что, смеетесь надо мной? — обиделась фру Мышка и вопросительно вскинула бровки.
— Нет-нет, — успокоил ее серьезный зверек. — Но я думал и думал об этом всю ночь. Откуда же мог появиться такой огромный вал, ведь ветра-то не было! Понимаете, мне интересно, и я убежден: если бы…
— Позвольте узнать, как вас зовут? — прервала его фру Мышка.
— Хомса, — беззлобно отвечал зверек. — Если б мы только поняли, как это случилось, то оно показалось бы нам вполне естественным.
— Естественным! — пропищала толстая Миса. — Хомса ничего не понимает! У меня все пошло вкось и вкривь, буквально все! Позавчера кто-то положил шишку в мой ботинок, наверняка, чтобы посмеяться над моими большими ногами. А вчера какой-то хемуль расхаживал под моими окнами и многозначительно хохотал. А сегодня еще и эта история!
— Значит, вал обрушился, чтобы досадить вам, Миса? — уважительно спросил другой озадаченный зверек.
— Я этого не говорила, — чуть не плакала Миса. — Кто станет думать обо мне, да еще что-то сделает ради меня? А уж насылать огромный вал…
— Может, шишка просто упала с сосны? — участливо спросил Хомса. — Если это была, конечно, сосновая шишка или, в крайнем случае, еловая. Правда, еловая шишка вряд ли уместится в твоем башмаке.
— Я и так знаю, что у меня громадные ноги, — горестно прошептала Миса.
— Я только стараюсь объяснить… — извинился Хомса.
— Здесь задето самолюбие, — сказала Миса. — По-другому не объяснишь.
— Да нет же, нет, — совсем приуныл Хомса.