Опасное влечение
Шрифт:
— Мы в больнице, Матвей, — всхлипнула я.
— Оп-па!
Милый удивлённо осмотрелся, взглянул на стойку с капельницей, сверкающую в полумраке, на тумбу с медицинским оборудованием справа от кровати — она была освещена полосой света из коридора.
— Так, всё ясно… Наверное, мне нехило наваляли в клубе?
— Ещё как, Матвей!
— И надолго меня вырубили?
Сморщил лоб, прищурился. Я напряжённо ждала, вспомнит ли он какие-то конкретные факты.
— Так, малыш… Сейчас прикину… Значит, в субботу, это было пятое число, я бился с
Я вздохнула с облегчением. Матвей всё помнит, отлично! С головой у него полный порядок, несмотря на сокрушительный удар противника. Две недели, проведённые в бессознательном состоянии, не отразились на его мыслительных способностях. Я, конечно, не врач…
— Нет, милый, сегодня не воскресенье, а пятница… Вернее, почти уже суббота!
— Что?! Ты хочешь сказать, я целую неделю провалялся в больнице! — Матвей попытался сесть, но я обхватила его за шею и не позволила.
— Нет, миленький, пожалуйста, лежи, не вставай, сначала я позову врача! Вдруг тебе нельзя.
— Даша, какое сегодня число? — нахмурился Матвей.
— Восемнадцатое, — вздохнула я.
— Б***ь, — произнёс он одними губами. — Прости, выругался. Эмоции переполняют. То есть… я полмесяца овощем пролежал?!
— К сожалению.
Несколько секунд Матвей осмысливал информацию. Сдвинул брови, сжал челюсти… Наверное, очень трудно осознать, что на целых две недели ты полностью выпал из действительности.
— Но ты очнулся, это такое счастье!
— Так мы всё ещё в Новосибирске?
— Да.
— А как же Васька? Бедный мой мальчишка…
— Он здесь! Рустам его привёз вместе с няней.
— Он, наверное, плачет?
— Нет! Это я ревела, когда тебя увидела, а Вася меня успокаивал. Сказал, что он мужик, а я девчонка, мне можно плакать, а ему нельзя.
— Молодец, — с нежностью улыбнулся Матвей.
— Вот, смотри, — я указала на тумбочку, где Вася устроил выставку машин. Модели автомобилей, тоже, как и капельница, блестели в полумраке комнаты.
— О, да тут целый автопарк!
— Завтра утром увидишь Васю. Ещё твои друзья тут. И даже этот громила… Джибаров. Как мне хотелось его убить! — воинственно выпалила я.
Матвей снова улыбнулся, видимо, представил картину — меня рядом с Джибаровым.
— Да-а… Заставил я вас поволноваться.
— Ещё бы! Не то слово, Матвей! Что мы все пережили! — с отчаяньем воскликнула я.
— Прости меня, малышка. Опять я устроил испытание для твоей нервной системы…
— Надо позвать врача! — опомнилась я. — Надо сообщить, что ты пришёл в себя!
— Подожди, подожди… Полежи ещё рядом… Так приятно.
*****
На следующий день всё завертелось — радостные встречи, рукопожатия и поцелуи, вопли радости. Вася верещал от счастья, прыгал до потолка и висел на папе. Рустам, обмениваясь с боссом медвежьими объятиями, вдруг заморгал и отвернулся, Зоя Андреевна залила слезами всю палату, Джибаров, этот верзила, гора мышц и злости, от счастья чуть не разнёс медицинское оборудование.
Лечащий врач безжалостно гоняла Матвея с одного обследования на другое и отправляла на процедуры и анализы. Мой любимый быстро восстанавливался, прямо на глазах.
Вечером мы, наконец, смогли остаться в палате одни.
— Завтра свалим, крошка. Полетим домой, — сказал Матвей.
Он вернулся из душа в одних пижамных штанах, и я не могла отвести взгляд от его мощного торса. За две недели без нормального питания, он похудел и от этого рисунок мышц стал ещё более чётким и рельефным.
— Думаешь, врач отпустит? — с сомнением покачала я головой. Сидела в кресле и расчёсывала влажные волосы — я ходила в душ первая, ещё до Матвея.
— Не отпустит — сбежим, — улыбнулся Матвей. — Я уже задолбался лечиться.
— У тебя серьёзная травма! Это всё так опасно и… непредсказуемо.
— Да ладно! — Мой мужчина остановился около кресла и окинул меня таким взглядом, что у меня по спине побежали мурашки, а низ живота скрутило судорогой. Это был взгляд изголодавшегося зверя, увидевшего соблазнительную добычу.
Пару секунд мы молча смотрели друг на друга, потом я перевела взгляд вниз. Эрекция Матвея была заметна невооружённым глазом. Я коварно улыбнулась, протянула руку, накрыла ладонью этот прекрасный инструмент и сжала. Под тонкой тканью штанов хорошо ощущалась его массивность и твёрдость.
От удовольствия Матвей на мгновение прикрыл глаза, а потом рвано выдохнул и подхватил меня на руки. Поднял с кресла и улёгся вместе со мной на кровать — так, что я оказалась сверху.
— Подожди, подожди, — прошептала я.
Но продолжить не успела, так как Матвей подтянул меня повыше и поцеловал в губы. Его язык вторгся в мой рот так сильно и решительно, что сразу улетучились все сомнения насчёт самочувствия пациента. У меня закружилась голова. После всех волнений, горечи, страхов этот страстный поцелуй превратился для меня в живительный эликсир, в волшебство. Ладони Матвея уже гладили мою спину под трикотажным платьем, спускались к пояснице, соскальзывали ниже. Он приподнялся и дотянулся до моих бёдер, заставляя усесться на него верхом.
— Малышка моя… Любимая… Девочка моя чудесная. Ты так вкусно пахнешь… С ума схожу.
— Матвей, остановись! Нас же увидят! — паническим шёпотом прокричала я.
Дверь в палату была приоткрыта, на замок она не закрывалась. Это Матвей, вернувшись из душа, устроил сквозняк, ему было жарко.
— Да никто сюда не войдёт. Уже поздно. Даша, Дашенька… Такая шелковистая, гладкая… Солнышко моё…
Матвей быстро стащил с меня платье-футболку. Глаза у него сияли. Бюстгальтера на мне не было, таким образом в мгновение ока из одежды на мне остался кружевной лоскуток ярко-жёлтого цвета. Я сразу же закрыла грудь руками и снова испуганно оглянулась на дверь. В коридоре слышались голоса медперсонала, где-то шуршали колёса каталок, ездил лифт. Но для посетителей уже было поздно… Надеюсь, никто к нам не придёт!