Опасность сближает
Шрифт:
К счастью, он всё-таки повторяет за мной, хоть и хмыкает:
— Как всё серьёзно.
— Нам предстоят нешуточные силовые упражнения, — отчуждённо обозначаю я, продолжая делать разминку для шеи.
Давид напускает на себя демонстративно важный вид, но я игнорирую. Чем быстрее включится, тем лучше для него. Это во время разминки пусть выпендривается, потом осознает, насколько всё серьёзно.
Проделываем и вращение плеч, и упражнения для рук, ног, коленей. Переходим к вращению тазом, и я в какой-то момент чуть не застываю глупо.
Требуется несколько секунд, чтобы взять себя в руки. Только вот мой голос звучит по-дурацки хрипловато. И толком не смотрю на Давида, делая нужные движения, хотя вроде как должна проверять, правильно ли он повторяет. Но на это меня, увы, не хватает.
Формально он, конечно, не подкатывает. Но взгляды эти… Нагло довольная физиономия… Ещё и ухмылки периодические…
Ладно, буду делать вид, что не замечаю. А потом и вправду перестану обращать внимания.
Сейчас очередь мельницы, но я вдруг впервые за это время вспоминаю, что Давид у нас вроде как пострадавший. И досталось ему нехило. До сих пор следы на лице и наверняка где-то ещё, на открытых руках вот тоже видны. Может, ему не стоит слишком напрягаться?
До этого довольно легко проделывал упражнения, но нам вообще по лайту пока стоит. И в любой разминке нагрузка увеличивается постепенно.
— Ты, кстати, как? — бросаю небрежно, чтобы не подумал, будто мне есть дело и я не как тренер интересуюсь. — Ничего не болит после избиения?
Напрягаюсь, когда Давид ухмыляется, чуть качая головой. И смотрит на меня чуть ли не ласково — примерно так же, как когда меня трусишкой называл или говорил, что вредина.
— Нет, быстро заживаю, — при этом серьёзно говорит. Даже как будто хвастается слегка.
Прикусываю губу, чтобы подавить смешок. Если мне не показалось, и это Давид ещё и выпендривается так, то реально забавно — после того, как я видела, насколько он плох в борьбе? Крутым теперь при любом раскладе в моих глазах не будет.
Но и как к ничтожеству относиться не получается. Не кажется Давид таким, что бы ни делал.
— Всё равно пока без сильных нагрузок, — только и говорю, осторожно пробуя мельницу.
Сотрясение этот придурок себе не заработал — точно знаю. И голова кружиться не должна. Повторяет вроде без проблем.
Плавно завершаем: наклоны, работа корпусом, ступнями, приседания, боковые выпады. Остаётся последнее упражнение в разминке: бег на месте с подъёмом и опусканием рук через стороны.
И вот вроде бы у меня небольшая грудь и нет ничего пошлого, когда вот так бегу, показывая. Ничего не поднимается и не опускается, лишнего внимания не привлекает. Но Давид всё равно смотрит так, что, чёрт возьми, наверное, даже краснею.
Горячо, заворожёно и со странным предвкушением одновременно.
— Повторяй давай, — хмуро бросаю, на что он как-то странно улыбается.
А потом и вправду начинает делать, только косячно как-то, невовремя руки поднимая, сбиваясь и ногами не слишком удачно переставляя.
Хотя, блин, упражнение лёгкое вообще-то. А такими корявыми действиями он не только не будет разминать нужные мышцы, а может даже хуже сделать.
Вздыхаю.
— Так, стоп, — стараюсь говорить спокойно, как профессионал. — Внимательно посмотри, пожалуйста.
Щёки слегка пылают от собственной просьбы, мгновенно напоминающей, насколько внимательно Давид смотрел недавно. Жадно. И при этом умудрился упустить суть?
Облизываю разом пересохшие губы, сглатываю. Стараюсь считать, показывать этому придурку, как правильно дышать, проговаривать свои действия. Не так уж легко, когда его взгляд безотрывно приклеен ко мне. И опять очень заинтересованный, но явно не в том, что действительно нужно.
Ну и ладно — упражнение лёгкое, предыдущие некоторые сложнее были, а выполнял их чуть ли не привычно. Так что и тут точно должен уже наконец запомнить.
Киваю, давая понять, что может повторять… И… Нет, опять не то.
Причём как будто только хуже стало. Ещё и взгляд у Давида какой-то хитро довольный, как будто он думает, что всё правильно делает.
Останавливаюсь, скрестив руки на груди и смерив его недовольным взглядом. Ещё и головой качаю.
Давид тоже опускает руки и замирает на месте. Пожимает плечами с виноватым видом.
— Покажи на мне, — неожиданно предлагает. — Со стороны не улавливаю.
Что-то в его голосе заставляет меня напрячься. Не кажется Давид таким уж растерянным… Скорее я такой становлюсь с каждой секундой.
Не думаю, что есть необходимость показывать на нём. Это ведь надо будет его трогать, получается. И делать это по такой фигне как-то даже обидно. Впереди много куда более сложного, а хочется максимально оттянуть моменты наших соприкосновений.
И без того не по себе от внезапного осознания, что совсем без них, скорее всего, не обойтись.
— Что тут улавливать? — почти зло возражаю.
— Кому-то тяжело воспринимать глядя, проще на своём теле. Я из таких, и мы тоже люди, — примирительно говорит Давид, даже вздыхает тяжело. Почти проникаюсь. — Подвигай мной, и я пойму.
Его тон кажется вполне безобидным, да и в глазах скорее просьба, чем наглость или пошлость. Но всё равно колеблюсь. Как-то быстро Давид перестраивается, ещё совсем недавно иначе смотрел. Да и вообще, так ли есть необходимость его трогать? Если надо, сто раз повторю в замедленном темпе.
— Вик, я гуглил некоторые силовые приёмы, — слегка нетрепливо вмешивается в мои мысли Давид. — Мы всё равно будем контактно взаимодействовать, в чём проблема начать сейчас?
«Контактно взаимодействовать»…