Опасные манипуляции 4
Шрифт:
Окна агентства «Огни Города», куда я подъехал на «копейке» жены, в сопровождении скулящего Никсона, ожидаемо были темными, только мигала лампочка датчика сигнализации. Не понимая, где еще искать, я поехал в свою малосемейку, тем более, что сегодня был разговор о ее сдаче в аренду, других адресов поиска у меня в голове просто не было.
Дверь в квартиру была закрыта на два оборота, но это было нормально — жена ленилась ворочать тяжелым ключом, свет был выключен. Я собирался перешагнуть через порог, когда произошли два события — я почувствовал в квартире запах табака, и Никсон глухо зарычал, взъерошив шерсть на загривке. В квартире был кто-то чужой.
Я думал буквально минуту, после чего
Лямочка вспыхнула и осветила носки чьих-то ботинок, выглядывающие из-за распахнутой двери. Кто-то из прячущихся в квартире людей крикнул:
— Наш! — и мимо меня пронеслись две туши, чуть не снеся меня с ног.
Я вскинул «Макаров», совместил мушку с широкой спиной бегущего по длинному коридору человека и с сожалением опустил оружие — если убью кого-то в спину, то сяду однозначно и надолго. Зато Никсон время не терял, не имея никаких моральных терзаний и не зная о существовании надзорного органа, он в два прыжка догнал заднего беглеца и сомкнул пасть на мельтешащей перед мордой мясистой икре. Человек вскрикнул, потянулся к внезапно заболевшей ноге, но тут же боль пронзила и вторую ногу. Но, даже хромая на две покусанные ноги, человек пер как носорог, сбивая на своем пути все, что имело несчастье ему попасться под ноги.
Я чуть приотстал, перепрыгивая на ходу через лежащую поперек лестницы соседку с четвертого этажа, поэтому, когда я выскочил из подъезда, два мужика во всем черном были уже на расстоянии тридцати метров. Один из них пинками пытался отогнать прыгающего вокруг него Никсона, а второй копался в карманах брюк, стоя возле серых «Жигулей», припаркованных у соседнего дома.
— Бах! — пуля свистнула на головой мужика у машины и выбила облачко штукатурки из глухой стены соседнего дома.
Мужики отпрыгнули от машины и бросились наутек, скрывшись в густых зарослях молодых кленов.
Я подбежал к машине, подергал двери, но они были заперты, наверное, бегуны искали ключи от машины.
Два никелированных ключика на пластмассовом брелоке лежали в траве, у заднего колеса. Его я нашел, когда в бессильной злобе выворачивал ниппеля из колес.
— Никсон, ищи! Ищи, малыш.
Пес недоуменно посмотрел на меня, но все-таки ткнулся ноздрями в связку ключей, после чего, уже бодрей, крутанулся вокруг «жигуленка» и рванул в темноту.
Периодически мы теряли след, для собаки, при наличии миллиона отвлекающих факторов, пройти по следу метров в триста в условиях города — уже хорошо, но мы прошли гораздо больше. Покрутившись между старых двухэтажных домиков довоенной постройки, беглецы, видимо, успокоились и пошли по прямой, по улице Пустынной, которая шла практически до границы города, упираясь в торфяные языки знаменитых Васюганских болот. Вскоре кончились серые, унылые «хрущевки», и мы добрались до домиков частного сектора, где из-за каждой калитки нас облаивал местный Кабысдох. На мое счастье, я заметил силуэты преследуемых, что шли по укатанной машинами колее, занятые лишь тем, чтобы не влезть обувью в грязь, оставшуюся от недавнего проливного дождя.
Я шел прижимаясь к почерневшим от времени, дощатым заборам, а чёрную спину Никсона разглядеть точно было невозможно.
Пройдя еще минут пятнадцать, мы дошли до пустыря, посредине которого шли трамвайные пути. Оставаясь в тени я смотрел, как два темных силуэта подошли к одному из домов, коричневого кирпича. Перед ними распахнулась калитка, и мужчины вошли во двор, а я пошел в обратную сторону — нужно было запереть дверь квартиры и, все-таки, разыскать жену.
Дверь квартиры была по-прежнему открыта, какая-то мебель была чуть сдвинута
Коротенькая записка была написана кривыми, печатными буквами.
«Верни белый, вернем бабу».
То есть, какая-то тварь или вошла в мое жилище «на плечах» Люды, либо ждала в коридоре, когда жена откроет дверь, уходя из жилища, захватила мою женщину и оставило мне требование принести им героин в обмен на жизнь моей половинки?
По все законам жанра я должен был собрать имеющееся у меня оружие и идти по адресу, где процветает семейство наркобарыг, убивая всех встречных- поперечных, но на кону стояла жизнь любимого человека, а я один на два кирпичных дома, да и не являюсь большим специалистом по освобождению заложников.
Я спустился на первый этаж, отжал с помощью топора дверь в кабинете коменданта и набрал номер шефа.
— Товарищ майор, прошу прощения за ночной звонок. Я трезвый и не шучу. У меня из квартиры украли жену и оставили записку с требованием вернуть наркотические вещества. Да, их и подозреваю. Меня пытались захватить в моей квартире, но я понял, что в помещении посторонние и два мужика убежали. Нет, не дал уехать на машине и проследил до дома, куда они зашли.
Именно, этот адрес. Нет, я буду ждать на перекрестке, на трамвайной остановке. Нет, мою квартиру можно будет осмотреть после освобождения заложницы. Войти туда можно в рамках возбужденного дела, если не кому выписать постановление на обыск, я его сам выпишу, и посмотрю, какой прокурор признает его незаконным. Все, жду вас с специалистами.
Через полтора часа я стоял на крыше двенадцатиэтажки, с рацией в руках, и наблюдал в бинокль за домовладениями граждан Ивановых. Мои начальники прятались под козырьком трамвайной остановки. Ждали специалистов из СОБРа. По участкам, занимаемыми интересующим меня домами, внешне беспорядочно бродили люди, переходя из дома в дом, забора между участками не существовало.
— Двенадцатый, как обстановка. — захрипел динамик рации.
— Двенадцатый, движения нет. — я поднес мембрану микрофона поближе.
— Понял тебя двенадцатый. Автобус подойдет через пять минут.
— Отбой.
Через пять минут у трамвайной остановки притормозил серый «УАЗик — буханка» с надписью «Аварийный» на желтой полосе вдоль борта.
— Пятый, я двенадцатый. Из ближнего дома вышли люди и что-то потащили через огород, в сторону соседней улицы.
— Двенадцатый, поняли тебя, спецы начали.
От остановки отъехал серый фургон и бодро покатил в сторону двора Ивановых, затем скрипнул тормазами, притершись вплотную к забору, и через его крышу, во двор, стали прыгать зеленые человечки. Звон разбитого стекла, а затем и многоголосый визг донеслись даже до меня.
Два человека в огороде перебросили свою ношу через забор, и кинулись обратно к дому, а я, крикнув «пятому», что снимаюсь, бросился к лестнице, ведущей с крыши.
Людмила Жемчужная, беззащитная жертва.
Дальнейшее я плохо помню.
Очнулась в каком-то помещении, без окон, с очень теплой и влажной температурой. Судя по многочисленным ящикам, фито лампам и трубкам, притащили меня в подземную теплицу, а баловались местные садоводы каннабисом сорта «Туман забвения», что, по моему мнению являлось неплохим выбором. Высокие, устойчивые к болезням и неприхотливые кусты давали солидные урожаи.