Опасные тайны
Шрифт:
Да, он все еще мужчина, и еще какой!
Не выпуская стакана из рук, Рик повертелся перед зеркалом. Ослепленный тщеславием, он не замечал ни дряблых мышц живота, ни жирных валиков на боках. Ему казалось, что в зеркале отражается аккуратное, подтянутое тело тридцатилетнего мужчины — тело, которое он передал своему сыну, а этот неблагодарный вытолкал его в шею, сунув в карман чек на пять тысяч долларов.
Значит, мстительно подумал Рик, — ты не разрешил родному отцу переночевать в твоем доме? Ну ничего, когда все кончится, я куплю этот дом за бесценок вместе с твоей
Он залпом проглотил виски и увидел в зеркале, как дрогнуло его горло, пропуская в желудок благословенную влагу. Проклятый щенок вообразил, будто он лучше других, снова подумал Рик о сыне. Ну, ничего, через пару дней от его богатства и авторитета не останется ни следа. Кто высоко занесся, тому больней падать.
Потом ему пришло в голову, что он должен поблагодарить судьбу за представившуюся возможность. Все складывалось исключительно удачно; даже этот болван Канингем, который попался ему под руку со своим дурацким планом — и тот оказался кстати. Глупцы, как известно, принадлежат к той породе птиц, которых приятнее всего ощипывать.
А Рик Слейтер был намерен ощипывать Канингема на протяжении многих лет, шантажируя Билли с целью обеспечить себе стабильный доход, но сейчас он рассматривал это просто как приятную мелочь. Самый большой приз Рик рассчитывал получить в воскресенье, еще до того, как пробьет шесть часов вечера, — приз за работу, которую — с этим нельзя было не согласиться — он исполнил мастерски.
Рик откупорил еще одну бутылку и снова наполнил стакан. Интересно, подумал он, вспомнит ли его Наоми Чедвик? Что, если он подойдет к ней и обеими руками схватит ее за прелестный маленький задик? Может быть, это освежит ее память? Может быть, в самом деле — подойти сзади, ущипнуть ее за попку и подмигнуть?
Мысль о том, что женщина — любая женщина — может забыть Рика Слейтера, неизменно приводила его в бешенство.
Он-то помнил ее очень хорошо. Маленькая испорченная сучка, щеголявшая в платьях с низкими вырезами или обтягивающих джинсах. А как она выхаживала вдоль трека? Точь-в-точь кобыла во время охоты, готовая раздвинуть ножки пошире перед каждым, у кого еще стоит.
Как он хотел ее тогда! Как он хотел повалить ее на землю, задрать ее легкомысленную юбчонку и показать ей, на что способен настоящий мужчина! Несколько раз Рик откровенно предлагал ей переспать с ним, она смотрела на него, как на кусок дерьма, прилипший к подошве башмака после прогулки по паддоку. И она смеялась над ним, смеялась так, что у него кулаки чесались вбить этот смех обратно ей в глотку.
Возможно, ему еще представится случай, подумал Рик, постукивая кулаком правой руки по ладони левой. Он уже давно сделал бы это, если бы не этот еврей-полукровка…
" — Какие-нибудь проблемы, мисс Наоми?
— Нет, Моисей, никаких. Просто еще одна ипподромная крыса. Как там наш жеребчик?.."
И она ушла, виляя задом, ушла пускать слюни над своим жеребцом, а ему не оставалось ничего другого, кроме как вернуться в грязные комнаты, которые он арендовал, и выместить зло на жене, разбив в кровь ее изможденное, бледное лицо с глупыми, покорными глазами.
Должно быть, дочка старого Чедвика воображала, что ее прелести не для таких, как он. Тот день стоил Рику уязвленного самолюбия, но он сполна поквитался с Наоми, когда устроил ей неприятности на скачках. Откровенно говоря, гибель лошади не входила в его планы. Никто не мог предвидеть, что Моралес не справится со своим обколотым жеребцом и с силой врежется в фаворита Наоми. Но в конечном итоге, снова подумал Рик, в конечном итоге все сложилось как нельзя лучше. Все вышло просто превосходно, ибо он с самого начала повел себя осторожно и с умом использовал все обстоятельства, повернув их против Наоми. Да, он отплатил ей, но его жажда мести еще не была утолена полностью.
Десять лет, которые она провела в тюрьме, были только частью того долга, который Рик собирался выплатить Наоми Чедвик. Все остальное он вернет ей в воскресенье.
День скачек по традиции начинался завтраком в усадьбе губернатора, но Келси никуда не пошла, хотя Наоми настойчиво приглашала ее. И дело было не в том, что от волнения Келси не в силах была проглотить ни кусочка. Сама мысль о том, чтобы уйти с ипподрома, оказаться так далеко от конюшен и трека, казалась ей невыносимой.
Старт первой скачки был назначен на одиннадцать тридцать. Вместе с конюхами, жокеями и тренерами Келси приехала на ипподром к шести утра, но, когда около полудня выдалось свободное время, она даже не подумала о том, чтобы вернуться в гостиницу и вздремнуть. Вместо этого она осталась с Боггсом и другими конюхами, которые устроились на отдых прямо у конюшен. На обед она купила жареного цыпленка, но есть ей по-прежнему не хотелось, и она лениво отщипывала от него небольшие кусочки.
— Ты еще здесь? — спросил Моисей, опускаясь на землю рядом с Келси, и, потянувшись к цыпленку, оторвал ножку.
— Где же мне еще быть? — Келси дожевала кусочек грудки и запила его имбирным пивом.
— Можно было пойти в ложу для владельцев. На стадионе уже полно народа — трибуны еще заполняются, но на площадке внутри скакового круга просто яблоку негде упасть.
— Слишком много шума. Кроме того, мне не нравится, когда репортеры начинают тыкать мне в лицо микрофонами и наводить на меня камеры. С Наоми они меня путают, что ли?
— Ну, здесь ты от них тоже не спрячешься. Они слетаются на владельцев, как мухи на мед. Можно попробовать запереться в туалете, но оттуда ничего не увидишь.
— Это — для бизнесменов. — Келси облизала пальцы. — С тем же успехом можно подняться в дирекцию — оттуда тоже мало что можно рассмотреть. Кстати, как там Наоми?
— Как под током. Правда, глядя на нее, этого не скажешь, но она здорово волнуется. Причем наполовину в этом виновата ты.
— Я?
— Да, ты. Наоми очень хочется, чтобы ты держала золотой кубок вместе с ней.
— Но ведь мы обязательно его выиграем, разве не так, Мо?
— Я не стану отвечать, чтобы не спугнуть удачу. — Моисей, прищурясь, посмотрел в небо. — Хороший денек, сухой, ясный… Скакать будут резво.