Опасные удовольствия
Шрифт:
– Эй! – Кучер прижался губами к стеклу. – Сэр!
Колин притворился, будто не слышит. Эверси были повесами, но вежливость являлась их отличительной особенностью.
– Эй, парень, – уже громче сказал кучер.
Придется отвечать. Колин медленно сел с таким видом, словно это стоило ему огромных усилий. Одному Богу известно, что мог подумать этот человек.
Господи, у него нет пистолета. Надо срочно его приобрести.
– Что вам угодно? – недовольным тоном спросил Колин, но дверцу не открыл. Если кучер попытается уехать вместе с ним или вытащить его из экипажа,
Кучер прижался лицом к стеклу, и оно запотело, пока он говорил:
– Поезжай к Макбрайду, на Севен-Дайалс. Жуткая улица, но поверь мне, парень: у него есть средство от мужских проблем. Этот врач, – кучер ткнул пальцем в сторону дома, – не может сделать больше Макбрайда, уверяю тебя.
Сказав это, кучер вернулся на место, экипаж покачнулся под тяжестью его веса, и снова установилась тишина.
Колин закрыл глаза, облегченно вздохнул и стал размышлять.
Интересно, что произошло бы, если бы он поднял голову, чтобы показать лицо кучеру, да еще приставил бы два пальца к голове, чтобы показать рога сатаны на тот случай, если тот не узнает его? Может, кучер засиял бы от счастья, высказал свое восхищение Колином Эверси и предложил бесплатно покатать его по Лондону? А может, достал бы пистолет и сдал за вознаграждение властям?
Ему хотелось спросить кучера, знает ли он сумму вознаграждения за поимку Колина Эверси.
Колин опять немного отодвинул занавеску на окне и увидел Мэдлин, спускавшуюся с лестницы. Она убирала за ухо выбившуюся прядь волос. И почему-то этот жест отозвался чувственной волной в его теле, и у него перехватило дыхание.
Когда Мэдлин ступила на последнюю ступеньку, она взглянула на окошко экипажа и слегка кивнула Колину. Он вздрогнул, развязал свой узел и быстро оторвал от жилета еще одну серебряную пуговицу. Ему вдруг стало жаль, когда оборвалась нитка. Прекрасный жилет. Дорогой.
Кучер спрыгнул со своего места в третий раз, желая помочь прекрасной даме сесть, о чем Колину возвестили колыхание и скрип экипажа. Но Колин открыл дверцу раньше, чем до нее дотянулся кучер, и прежде чем Мэдлин успела что-либо сказать, сунул ей в ладонь пуговицу и нырнул обратно.
Она с недоумением посмотрела на пуговицу, а поняв, в чем дело, повернулась к кучеру:
– У нас нет денег, но, может быть, вы возьмете вот это? – Она показала ему пуговицу. – Она серебряная.
– За эту пуговицу я отвезу вас в Суррей, – с восторгом сказал кучер.
– Неужели?
– Нет, конечно, но пуговица отличная. Куда вас отвезти?
– В больницу Эддерли. Мы подождем доктора там.
Солнце клонилось к закату, и очертания зданий начинали расплываться на фоне неба. Кучер зажег лампы на экипаже, зная, что к тому времени, когда они доберутся до места, будет темно.
Темнота когда-то была сигналом Колину к началу игры, и игра для него не заканчивалась бы до восхода Солнца. Теперь он приветствовал наступление темноты, поскольку чувствовал себя в ней намного безопаснее. А когда-то весь мир и все в этом мире принадлежало ему. С рассвета и до полуночи.
Колин посмотрел на Мэдлин Гринуэй. Ее голова склонилась, как роза, которую необходимо было срезать. В темноте по узким переулкам и улицам до больницы в Саутуорке они будут ехать почти час, возможно, дольше. А еще придется пересекать реку по Вестминстерскому мосту, где даже в лучшие времена движение медленное.
– Надо поспать, – приказал он Мэдлин и через мгновение ради проверки добавил: – И позвольте мне взять пистолет.
Несмотря на то что голова у нее совсем не держалась, она нашла силы возмутиться:
– Спать я буду, когда…
– Когда? Где? На улице? Кто знает, когда вы найдете крышу над головой, чтобы поспать? Спите сейчас. Кому из нас будет лучше, если вы не спите?
Мэдлин нечего было возразить. Колин прав.
– Закройте глаза, миссис Гринуэй. Я не выстрелю в вас, а ножа у меня нет. Если верить плакатам, которые послужили вам источником информации обо мне, я пускаю в ход нож.
Мэдлин подняла на него глаза, которые во мраке экипажа сверкали. Но Колин спокойно выдержал ее взгляд. Мэдлин полезла в карман и передала ему пистолет.
– Он принадлежал моему мужу.
С этим ошеломляющим откровением она откинулась на сиденье, прислонила голову к окну и тут же уснула.
А Колин держал пистолет, который принадлежал ее мужу.
Палец Колина скользнул по инкрустации. Красивый, но скромный дизайн. Теперь, когда у него была возможность рассмотреть его поближе, он увидел, что это была русалка, обнаженная до пояса, с волосами, которые, как морские водоросли, спускались до талии.
Итак, Мэдлин Гринуэй вышла замуж за человека, у которого на пистолете были инкрустированы русалки.
Колин подумал, что это могло быть признаком того, что се муж был человеком умным, не лишенным чувства юмора, и на какой-то сумасшедший миг ему показалось, что он почувствовал этого человека. С такими приятно выпить или сыграть в крикет. Мэдлин говорила как леди; возможно, она была дочерью купца или состоятельного фермера, образованная и удачно вышедшая замуж. Откуда такая секретность?
Как ему хотелось проникнуть в ее мозг и узнать все секреты, пока она спала. Кто она: воровка по найму, наемная убийца или только «планировщик», как она сама сказала? Организация его спасения была действительно охватывающим подвигом, который заслуживает восхищения и виселицы, если бы ее схватили. Но хотя ее работа сорвала приговор английского суда, это нельзя нанять изменой. Эта женщина благодаря изобретательность и невыразимой смелости умудрилась исправить серьезную несправедливость. Ее наняли сделать это.
К тому же ее не волновала его невиновность, она беспокоилась о причитающихся ей деньгах.
Экипаж пересек Вестминстерский мост, освещенный новыми лампами, установленными несколько лет назад, очень медленно сокращая расстояние до места. Колин немного раздвинул занавески; каждая, высокая лампа, казалось, собирала вокруг себя дрожащий ореол пыли и дыма летнего дня и отбрасывала блики света на воду дурно пахнущей реки.
Хороший ливень не помешал бы. Жаль, что миссис Гринуэй спит, не с кем поговорить о погоде.