Опасные забавы
Шрифт:
– Она ушла из Уэллза, – проговорила Розали. – Причина проста: она оказалась лучшей Коломбиной, чем миссис Дибдин, и очаровала Арлекина, причем не только на сцене. Как вы думаете, мисс Бристоу и Джек Болонья поженятся?
Хозяйка дома пожала плечами.
– Мне самой хотелось бы знать, я мечтаю, чтобы она вышла замуж. Да и вам, Розали, тоже пора; я вижу, как вы одиноки, и мне это больно. Но, по-моему, у вас все в жизни может измениться в лучшую сторону. Я уже слышала, что к вам за кулисы зачастили блестящие джентльмены.
Розали покачала головой и ответила:
– Это преувеличенные слухи. Есть один джентльмен, но он слишком знатен для меня, а его
Не желая хвастать недавним лестным знакомством, она никому не говорила про герцога Солуэй и лорда Свонборо и впредь не собиралась этого делать. Она сознавала, что их новая встреча едва ли состоится. Интерес юного лорда к ее театру был удовлетворен, а в школе его ждали другие развлечения. К тому же спектакли в Седлерз-Уэллз не слишком изобретательны и изящны. Становиться завсегдатаем театра его опекуну не с чего.
Они снова обратились к театру, и Мери спросила:
– Где вы будете танцевать этой зимой?
– Я уже подыскала себе место в Новом театре на Тотнем-стрит и начну репетировать там через две недели. А сегодня вечером мне надо быть на примерке у мадам Феррье. Я танцую в «Играх Флоры», – пасторали вроде тех, что были этой осенью в Уэллзе.
– Так, значит, вы не покинете Айлингтон?
– Очевидно, нет. Я до сих пор не получила вызова от синьора Росси, и д'Эгвилль не сказал мне ни слова о возвращении в Королевский театр. И потому вам не надо искать для Джо новую учительницу французского, – весело добавила Розали, желая скрыть свое разочарование. – Как его успехи, он заметно продвинулся?
Заговорив об успехах сына, Мери Гримальди засияла от гордости.
– Да, ему хорошо дается язык, и он любит ходить в школу. В ней когда-то учился и его отец. Он часто вспоминает, как вы приехали к нам в усадьбу в Финчли и разговаривали по-французски. Он надеется, что вы вновь у нас побываете. Вы не знаете, что теперь мы называем наш летний дом Типпери-Хаус? Это пошло с легкой руки Джо, помните его песенку? Я надеюсь, что нам удастся сохранить поместье, он в нем так хорошо себя чувствует, да и мы тоже.
Пообещав вскоре вновь навестить ее, Розали отправилась с Бейнз-Рау к пожилой портнихе. Когда она добралась до ветхого дома мадам Феррье на Пентонвилль-Рау, на улице уже стемнело. В доме жил, в основном, рабочий люд, комнаты были тусклыми и неуютными, как и у Розали.
Француженка, некогда костюмерша в Оперном театре, помогла Розали раздеться и примерить почти законченное платье для сцены из бледно-зеленого муслина с корсажем и изумрудными кантами по швам.
Взметнув широкими юбками, Розали заметила:
– Скромное балетное платье. Я не привыкла к стольким нижним юбкам и старомодному декольте.
– Разве вы хотели не этого, мадемуазель?
– Absolument [10] , – заверила она швею. – Ведь зрители в театре на Тотнем-стрит не привыкли к обнаженным рукам и ногам или открытой груди.
– Ах, – вздохнула француженка, – я хорошо помню платье, которые шила для вас в Королевском театре. Тонкая ткань позволяла разглядеть le corps et les jambes [11] и приоткрывала грудь. – Она провела рукой по талии Розали и подколола складку. – А вы похудели.
10
Именно этого (фр.).
11
Тело
– Неужели?
Портниха медленно подняла седую голову.
– Да. Я шила по вашим весенним меркам. Как нам лучше украсить это платье? Может быть, взять золотые кружева и отделать ими воротник?
– Я думаю, сюда больше подойдет маленький букет из шелковых цветов, – проговорила Розали, указав на верх лифа.
– Bon. – Мадам ловкими пальцами принялась расшнуровывать корсаж.
– Когда оно будет готово? – поинтересовалась Розали, снимая платье через голову.
– Подождите еще дня два. Не хотите ли бокал вина на дорогу, мадемуазель?
Она отказалась и с извинениями пояснила:
– Сегодня у меня трудный день. Je vous assure [12] , я останусь подольше, когда приеду за своим платьем.
Возвращаясь домой в одиночестве, она осознала, что герцог Солуэй по-прежнему занимает ее мысли. Так случалось и прежде, когда она уставала и была не в силах думать о своей работе или неясном будущем. Ее привлекли не только его красота и знатность, но и доброжелательность, столь редкая для французских аристократов. Его отношение к ней, очевидно, не было флиртом или стремлением покорить бедную девушку. Он видел в ней прежде всего разумное существо с неожиданным для танцовщицы чувством собственного достоинства. Похоже, что английские аристократы демократичнее низвергнутой французской знати, их титулы и состояния не столь древни. Современное поколение пэров отвергло жесткий социальный кодекс своих отцов и дедов. Знатные джентльмены водят дружбу с актерами, общаются с боксерами, одеваются, как грумы, и восторгаются радикальными политиками. Отдаленно это напоминало поведение золотой молодежи времен Директории, законодателей новых, эксцентричных мод и завсегдатаев парижских театров в годы, когда патриотический пыл пробудил у знати любовь к искусству.
12
Обещаю (фр.).
Мысли о герцоге невольно дотянули за собой воспоминания об отце – музыканте. Он приучил ее к уважению прав человека в годы, когда его новая родина, единственная из европейских государств, боролась за них. Но последние восемь лет она жила в его Англии – мирной, богатой и непоследовательной в своей политике.
Англичанине восхищались французскими модами, мебелью и искусством, однако французам не доверяли и смеялись над ними. И хотя ее больше не задевали карикатуры и пасквили на правителя Франции, она так и не смогла побороть в себе чувство вины и – национальной гордости. Ей надолго врезалось в память печальное и тревожное лицо Марии-Антуанетты. И вслед за этим лицом вспомнилось третье – матери, горько заплакавшей в день казни королевы.
В годы революции погибло множество людей, и когда страшная эпоха сменилась еще более отвратительной порой террора, Розали решила, что конец света неминуем. Душой и сердцем она была предана королевской власти, хотя на сцене Парижской оперы часто изображала республиканок. Немногие истинные артисты, и среди них ее мать, процветали в то время балеты, опера, драма, живопись успешно дополняли политические идеи и разговоры. Все, у кого хватило ума и способностей следовать за партией власти, могли жить и работать без особых трудностей. Поэтому Розали и ее родителям удалось выжить.