Опасныи? министр
Шрифт:
Итак, сейчас сентябрь. Значит, подготовка проекта бюджета на следующий год выходит на финальную стадию перед его одобрением в правительстве. В последних числах сентября бюджет внесут в Госдуму. Об основных параметрах бюджета Паша уже узнал и несколько текстов написал. Но отдельно по статьям расходов информации еще не было.
– Сколько составят расходы на социальную сферу в следующем году и насколько они изменятся по сравнению с этим годом?
Ярослав отодвигает в сторону пустую тарелку от борща и придвигает пюре с котлетами. Берет
– На всю социалку восемь триллионов. Это здравоохранение, образование, пенсии, выплаты на детей и все остальное, что подпадает под категорию «социальная политика». По сравнению с этим годом расходы изменились в большую сторону, но незначительно.
– Незначительно – это сколько?
– Пара процентов.
Итак, у меня остался последний вопрос для Никольского. Молча доедаю борщ и отодвигаю тарелку. Придвигаю пюре с котлетами. Выглядят очень аппетитно, но я уже наелась. Задумчиво верчу в пальцах вилку. Делаю глоток компота.
– У меня есть для тебя интересная тема, – врывается в мысли его голос. – Нефтяники написали мне и министру финансов письмо с просьбой дать им денег из бюджета на реализацию их инвестиционных программ.
Я смотрю на Ярослава во все глаза.
– А не обнаглели ли они!? – возмущенно выпаливаю.
– Нефтяники давно обнаглели.
– Я хочу это письмо, – безапелляционно заявляю.
– Без проблем. Только его нет в электронном виде, так что тебе нужно будет приехать в министерство.
– Когда можно?
– Когда хочешь, начиная с завтрашнего дня.
– Завтра и приеду.
– Только у меня на вечер совещание стоит.
– Во сколько мне тогда приехать?
– Часов в десять вечера.
Согласно киваю головой. Да, мне нужно это письмо, хотя я прекрасно понимаю, что Яр предложил мне его сам. Значит, ему это выгодно, как и тогда со штрафами для супермаркетов. Никольский хочет замочить нефтяников? А вот это уже действительно интересно. Нефтяники – это настоящие тяжеловесы. Они не чиновники и формально не принимают решений в государстве, но их голос имеет куда больший вес, чем голос половины министров.
– Но все-таки у меня еще осталось право на один вопрос в обмен на тарелку моего борща, – замечаю.
– Ты можешь использовать это право.
– В другой раз.
Я решаю больше не обсуждать с Никольским работу. На сегодня достаточно. Нам приносят чай и десерты, и я прошу Ярослава рассказать мне о бейсболе. Его глаза загораются озорным огоньком, и он пускается в воспоминания о соревнованиях, на которые когда-то ездил.
Мне по-прежнему ничего непонятно о бейсболе, но я слушаю Ярослава с восхищением, забывая дышать. Мне хочется его слушать, что бы он ни рассказывал: хоть про бейсбол, хоть про квантовую физику. Его голос пробирается под кожу.
Это абсолютно точно и бесповоротно: мужчин умнее, интереснее, красивее и, черт возьми, сексуальнее Ярослава я за 22 года своей жизни еще не встречала.
Через
Неловкость все-таки возникает. Когда Ярослав тормозит у моего подъезда.
– Спасибо за вечер, – искренне благодарю.
Мне удалось отвлечься от грустных мыслей о Косте, удалось узнать кое-что важное по работе. Да и в целом находиться в компании Ярослава – одно удовольствие.
– И тебе спасибо, Алена. Мне нравится проводить с тобой время.
От этих слов из легких будто весь воздух вышибает. На улице уже темно, в салоне автомобиля свет не горит, поэтому я могу надеяться, что Ярослав не видит моих резко вспыхнувших щек.
Он кладет ладонь на мою спину и притягивает к себе в объятия. Целует в щеку, но задерживается на ней губами дольше положенного. Я прикрываю глаза и проваливаюсь в пучину наслаждения от близости этого мужчины. Шумно выдыхаю и обнимаю его одной рукой за шею.
Черт, что я творю…?
Ярослав зарывается лицом в мои волосы. Чувствую его горячее дыхание на затылке, оно провоцирует табун мурашек по всему телу. Внизу живота разливается приятное тепло. При живом Косте я обнимаю другого мужчину… И не просто мужчину, а источника. Нарушаю все мыслимые и немыслимые правила, журналистскую этику… Но, господи, какое же это наслаждение – находиться в его руках, ощущать тепло его тела, вдыхать его запах…
Ярослав целует меня в шею, и я резко дергаюсь, как от удара током.
– Яр… – произношу с испугом, слегка от него отстранившись.
Никольский перемещает одну ладонь мне на щеку и мягко гладит, отчего по всему телу разливается новая волна тепла.
– Алена, ты мне нравишься. – От этих слов в крови происходит резкий выброс адреналина, а сердце пускается вскачь галопом.
– В каком смысле? – задаю самый идиотский вопрос, какой только возможно в этой ситуации.
– В том самом смысле, в котором чертовски красивая и вдобавок умная девушка может нравиться мужчине.
В горле пересыхает. Я смотрю в блестящие глаза в десяти сантиметрах от моего лица и не знаю, что нужно ответить. Что он тоже мне нравится? Что я прямо сейчас в данную секунду при живом Косте хочу достать из бардачка ту самую пачку презервативов и…
– Я бы хотел проводить с тобой время. Много времени, – перебивает вихрь мыслей в моей голове. – Подумай об этом перед тем, как прийти ко мне завтра.
Моих сил хватает только на то, чтобы кивнуть головой.
В этот момент Ярослав склоняется ко мне и целует в губы. От неожиданности тело словно парализует. Никольский не обращает внимание на то, что я замерла, хотя не может этого не чувствовать. Сильнее сжимает меня в руках, еще настойчивее сминает губы. Тепло внизу живота разливается сладкой патокой, и я сдаюсь.