Опасный цветок
Шрифт:
Я сдержанно кивнула. Мне приходилось пару раз обращаться к Городишину в связи с предыдущими расследованиями. Ковалькова не зря назвала Бориса Павловича дельным адвокатом. Гонорары Городишина были не из доступных, но всецело себя оправдывали. Казалось, не было такой передряги, из которой Городишин не смог бы вытащить своего клиента. Несколько удивило меня то, что к нему обратилась Камилла – с ее-то маленькой зарплатой, которой и на съем квартиры не хватало. Зачем она это сделала?
– Вы упомянули, что в квартире вашей сестры появилась какая-то странная инсталляция, – обратилась я к своей клиентке.
Ковалькова непонимающе посмотрела на меня.
– Я имею в виду тот букет ромашек возле фотографии Камиллы, – напомнила
– Ах да, – Елизавета кивнула. – Да, скорее всего, он еще там. Я еще ничего не убирала после смерти сестры, разве что смахнула пыль с мебели и прошлась пылесосом по паласу. До сорока дней не принято выбрасывать вещи покойного…
– Вы не могли бы дать мне ключи от квартиры Камиллы? – попросила я. – Мне хотелось бы лично все это увидеть. Возможно, удастся что-нибудь обнаружить.
Ковалькова кивнула и принялась рыться в сумочке.
– Да, у меня есть свои ключи от квартиры, – пояснила она, выудив из сумочки связку ключей и протягивая ее мне. – Камилла специально для меня их заказала, еще в прошлый мой приезд.
Ковалькова неуверенно посмотрела на меня и, сама того не подозревая, ответила на вопрос, который давно вертелся у меня на языке.
– Я не могу долго находиться в квартире Камиллы, – пояснила она, негромко всхлипнув. – Поэтому сейчас живу у подруги, она приютила меня на несколько дней. Пока… Пока все это не закончится. Но вы можете туда заходить, когда захотите. Если вдруг соседи начнут любопытствовать, пусть звонят мне, я все объясню.
– Спасибо, – я убрала связку в сумочку.
Больше никаких сколько-нибудь значимых подробностей Ковалькова сообщить не смогла и, попросив меня держать ее в курсе расследования, попрощалась и поспешно покинула кафе. Я же, напротив, не торопилась уходить из прохладного зала и, заказав еще кофе, принялась просматривать заметки в своем блокноте, которые делала во время беседы с клиенткой.
Информации было, прямо скажем, негусто. Я позвонила Кире и выяснила, что да, Камилла Шальновская как минимум трижды обращалась в полицию по поводу побоев и издевательств мужа. В первый раз он отделался штрафом, во второй – был задержан на сутки, а в третий, по пьяни, еще и с полицейскими вел себя агрессивно, потому его и оставили в отделении на пятнадцать суток. До СИЗО, кстати, дело не дошло – Елизавета перепутала, наверное. И он правда умер в отделении. После чего я решила начать с юриста, Городишина Бориса Павловича. Порывшись в смартфоне, я убедилась, что с нашей прошлой встречи Борис Павлович не поменял место своей дислокации, то есть продолжал принимать клиентов в своей адвокатской конторе на одной из центральных улиц Тарасова. Я мысленно прикинула, что от кафе, где я расположилась с таким комфортом, до адвокатского бюро Городишина примерно полчаса хода. Быстрым шагом удастся добраться минут за двадцать. Топать по жаре, конечно, то еще удовольствие, но мысль, что придется возвращаться к себе во двор, чтобы очутиться в нагретом салоне авто, казалась уж и вовсе нестерпимой. Немного поколебавшись, я все же сделала выбор в пользу пешей прогулки и с сожалением покинула свое прибежище.
Глава 2
– Татьяна, вы ли это?! – Борис Павлович громогласно приветствовал меня на пороге своего кабинета. На лице солидного адвоката читалось радостное изумление, смешанное с жадным любопытством. Причем последняя эмоция явно превалировала.
Высокий и довольно плотный, но не тучный мужчина средних лет, Городишин являл собой образчик так называемого успешного человека. Один из лучших юристов в городе, Борис Павлович зарекомендовал себя как адвокат по уголовным делам, способный вытащить, казалось бы, самого безнадежного клиента. О величине его гонораров, причем даже за краткую консультацию, говорилось шепотом. Однако я вполне могла рассчитывать и на продолжительную беседу с прославленным адвокатом, не потратив при этом ни копейки. Объяснялось подобное бескорыстие довольно просто – Городишину не раз случалось обращаться ко мне по поводу нюансов дела, если его клиент оказывался по совместительству фигурантом моего расследования. Моя помощь порой оказывалась весьма значимой, что позволяло Борису Павловичу в который раз оправдывать свои заоблачные гонорары.
– Прошу, прошу! – Городишин широким жестом пригласил меня в свою обитель, и я с огромным удовольствием опустилась в уютное кожаное кресло, вновь очутившись в просторном помещении, где превосходная сплит-система обеспечивала превосходный комфорт.
– Горячих напитков не предлагаю, горячительных – тем более, – ворковал между тем Борис Павлович своим глубоким бархатным баритоном. – А вот от настоящей минеральной воды вы, надеюсь, не откажетесь.
Что ж, после Ковальковой настала моя очередь восстанавливать водно-солевой баланс. Минералка не относилась к моим излюбленным напиткам, но, сделав несколько глотков из высокого бокала матового стекла, я с благодарностью улыбнулась хозяину кабинета. Прохладный напиток с удивительно приятным вкусом подействовал освежающе, что сейчас было весьма кстати. Борис Павлович ответил самодовольной улыбкой.
– Я в этом знаю толк, – добродушно хохотнул он и тотчас принял деловитый вид: – Ну-с, чем могу помочь?
– Борис Павлович, вы помните некую Камиллу Шальновскую? Она еще обращалась к вам за консультацией около года назад, хотела узнать, каковы ее шансы упрятать за решетку мужа-насильника?
– Хм… – Городишин озабоченно нахмурился и принялся щелкать по клавишам ноутбука. – Имя вроде знакомое, но все же год прошел. Сейчас посмотрим… Ага, вот. Шальновская Камилла Дмитриевна.
Городишин внезапно оживился и всем корпусом обернулся ко мне:
– Да, я вспомнил эту особу. Запомнил, потому что она отсчитала сумму за консультацию наличными трясущимися руками. Да, буквально тряслась от страха, без преувеличения. Сознаюсь, на меня она произвела не очень приятное впечатление, хотя мне было ее жаль.
– Жаль? – переспросила я. Городишин кивнул:
– Очень уж боялась она своего муженька и пыталась выяснить, каковы его шансы остаться на свободе. Что ж, ее опасения были вполне понятны, вы ведь знаете, что дела об изнасиловании одни из самых неоднозначных.
Я кивнула.
– Но в данном случае переживания моей клиентки оказались абсолютно беспочвенными, – заявил Городишин. – Со слов гражданки Шальновской, я уяснил, что улики против ее горе-муженька были серьезными, результаты экспертизы полностью подтверждали, что молодая женщина подверглась сексуальному насилию. Кроме того, эта самая Камилла поступила весьма предусмотрительно, сохранив результаты медицинских экспертиз. То есть, попросту говоря, после каждого избиения она обращалась в травмпункт, чтобы зафиксировать побои. В полицию тоже обращалась, – добавил он то, что я уже успела выяснить у Кирьянова. – Я имею в виду – по факту причинения легкого вреда здоровью. Хотя и боялась, что мужа это лишь еще больше разъярит. Ну а после этой гнусной истории с изнасилованием эти свидетельства очень даже пригодились. Своего рода отягчающее обстоятельство. Конечно, дело небыстрое, но девушка была готова ко всему, лишь бы засадить муженька за решетку. А почему вас заинтересовала эта давняя история? Появились новые обстоятельства?
– Появились, – вздохнула я. – На днях Камилла погибла.
Брови моего собеседника изумленно изогнулись.
– Погибла? – недоуменно переспросил он. – То есть ее убили? Вы ведь занимаетесь криминальными расследованиями…
Городишин с нескрываемым любопытством взглянул на меня и проговорил:
– Значит, сбылись худшие опасения Камиллы Шальновской? Рискну предположить, ее муж вышел из заключения по УДО и первым делом решил разобраться со сдавшей его женушкой.
Я покачала головой: