Опасный джентльмен
Шрифт:
— Макс встретился с ним случайно. Мистер Диверс приехал из Кисвика.
— Неужели? — В очередной раз поднося ко рту ложку, Эдриан с любопытством взглянул на жену. — Значит, вы уже успели произвести смотр прислуге?
— Произвести смотр? — Она выглядела озадаченной. — Я только зашла на кухню за чаем, если вы имеете в виду это.
Провинция. Он улыбнулся и протянул руку за вином.
— Вам не нужно самой ходить за чаем, Лилиана. Тут достаточно слуг, которые сделают это для вас. Если вам чего-то захочется, позвоните. — Он небрежно махнул рукой, показывая на шнурок звонка.
Лилиана прищурила
— Я же не беспомощная, — засмеялась она, — и способна сама принести себе чашку чаю.
— Вы — графиня! И я бы хотел, чтобы вы помнили об этом.
Конечно, Лилиану смущало ее нынешнее положение, но она скоро привыкнет, все женщины привыкают к этому. «А теперь, Олбрайт, думай, что ты сделал с пакетом, когда вернулся домой, проведя ночь в доме мадам Фарантино».
Доев суп, Эдриан выжидательно посмотрел на слугу, затем бросил нетерпеливый взгляд на жену.
— Вы не голодны? — спросил он. Чертов слуга, он не уберет его пустую тарелку, пока Лилиана не закончит с едой. Идиотские правила этикета!
— Я… не голодна, хотя суп восхитительный. Нужно послать маме рецепт. Папа обожает луковый суп.
— Тогда вы закончили?
Лилиана кивнула, и слуга, повинуясь взгляду хозяина, быстро унес суповые тарелки.
— Макс распаковал мои вещи. Я ему очень признательна, поскольку ума не приложу, что с ними делать. За исключением рисунков, конечно. Он перенес их в гостиную наверху, чтобы там развесить. Если вы согласны.
— Это будет мило, — буркнул Эдриан.
— И он говорит, что оранжерею можно переделать в маленькую студию. Но по его мнению, зимой там слишком дует, поэтому мне лучше рисовать в гостиной на первом этаже, куда редко заходят.
— Угу.
Сейчас Эдриана больше интересовало, что ставит перед ним слуга, чем то, где она собирается рисовать.
— Вы это одобряете?
— Что именно? — спросил он, восхищенный отличным куском рыбы на тарелке.
— Рисование, — нерешительно ответила Лилиана. — В оранжерее. Или в Маленькой гостиной.
Черт возьми, да пусть делает это хоть в главном холле! Неужели она без конца будет отвлекать его разными пустяками?
— Лилиана, поступайте по своему усмотрению. Вы можете делать в Лонгбридже все, что вам угодно, не спрашивая моего разрешения, — терпеливо объяснил Эдриан и принялся за форель.
— Благодарю вас, — пробормотала она и умолкла.
Вряд ли для него имеет значение, где она будет заниматься шитьем, письмами или другими женскими делами.
Когда ужин подошел к концу — Лилиана едва притронулась к еде, — граф расслабился с бокалом своего любимого портвейна. Да, Макс проделал отличную работу в кладовой и буфетной, но особенно блеснул, найдя такого повара: его форель — просто мечта гурмана. Эдриан взглянул на карманные часы. Уже десять, завтра с раннего утра он будет занят по горло. Он намерен установить несколько статуй вокруг дома, возможно, фонтаны в садах, новые водосточные желоба, починить крышу. Но прежде всего следует отремонтировать коттеджи и внедрить новейшую технологию в сельское хозяйство. Да, реконструкция Лонгбриджа поможет ему отвлечься от мрачных событий последних дней, займет все его мысли и время, что ему в данный момент просто необходимо.
Звяканье фарфора вывело Эдриана из задумчивости, и он бросил взгляд на жену, которая сидела опустив голову. В свете канделябров ее волосы отливали золотом, и это вызвало у него целый всплеск воспоминаний. Как странно: оказывается, немного вина и прекрасный ужин могут склонить его к исполнению супружеского долга.
— Лилиана, — улыбнулся он, поставив бокал, — наверное, вы хотите уйти, чтобы приготовиться ко сну. Почему бы вам не подняться наверх? Я вскоре последую за вами.
Она удивленно заморгала, стрельнула глазами в сторону лакея, затем посмотрела на него.
— В… в мою… комнату? — смутившись, проговорила она и вспыхнула, когда он кивнул. — Да. Конечно. Полагаю, уже поздно… Очень поздно.
Лилиана неуверенно встала, еще раз покосилась на слугу и вышла из гостиной. Пожав плечами, Эдриан снова взял стакан с портвейном. Если новоиспеченная графиня будет и дальше смотреть на него таким взглядом, он действительно почувствует себя людоедом.
После второго стакана он вдруг ощутил страшную усталость и отправился к себе в спальню с надеждой, что ему наконец удастся поспать. Но через жалкие два часа его разбудил все тот же повторяющийся сон, в котором Филипп намеренно стрелял поверх его головы и даже не собирался снова нажимать на курок. У Филиппа не было намерения убить его, кузен промахнулся нарочно, а он всадил ему пулю в сердце. Значит, Арчи прав, назвав его убийцей.
Эдриан встал разбитым, и наступившее утро не принесло облегчения, ибо пришел ответ на письмо, посланное им отцу Филиппа. Сначала он инстинктивно хотел оставить его нераспечатанным, но потом все же сломал восковую печать, развернул лист веленевой бумаги и пробежал страницу, где неоднократно повторялись слова: безрассудный, опасный, постоянный. «Возможно, Господь помилует вашу душу» — так закончил письмо лорд Ротембоу. Положив сложенный лист в карман, Эдриан спустился в холл и велел слуге оседлать Грома. Он рассчитывал позавтракать без помех, но за столом уже сидела Лилиана.
— Доброе утро.
— Доброе утро, — еле слышно вымолвила она. Он тяжело опустился на стул и, нахмурившись, смотрел, как слуга ставит перед ним кофе.
— Принести вам завтрак? — спросила Лилиана.
В коричневом платье она выглядела бесцветной и заурядной, волосы собраны в пучок на затылке. Господи, она похожа на провинциальную старую деву!
— Это обязанность слуг, — коротко ответил Эдриан.
— Я с удовольствием сделаю это сама. — Вскочив, Лилиана быстро направилась к буфету и принесла ему тарелку с вареными яйцами и ветчиной. — Какие у вас на сегодня планы?
— Работать, — пробурчал он с набитым ртом.
— Могу ли я чем-нибудь вам помочь? Не хватало еще таскать за собой эту невзрачную деревенскую мышь.
— Нет. Большую часть дня я намерен провести на полях. Вам лучше заняться делами здесь. В доме много работы, Лилиана. — Плечи у нее поникли, и он сообразил, что обидел ее. — Почему бы вам не переделать по своему вкусу комнату или две?
Он мог бы поклясться, что глаза у Лилианы сузились. Наверняка это игра воображения, ибо в следующий момент они были, как всегда, большими и невинными.