Опасный мужчина
Шрифт:
Господи, все смешалось, стало таким запутанным. Все складывалось не так, как хотела Тори. Ее жизнь полностью перевернулась за такой короткий срок. Со дня ее приезда в Калифорнию прошло меньше трех месяцев, а отец умер месяц назад. Она никогда не думала, что возвращение домой закончится таким образом – бегством из Монтерея под прикрытием ночи в обществе такого человека, как Ник Кинкейд.
Тори уязвляла легкость, с которой он отказался от нее, его легкомысленное отношение к случившемуся. Сама она с необыкновенной ясностью помнила каждую мелочь. Она так и не услышала признаний в любви, Ник лишь шептал соблазняющие
Когда среди ночного мрака над горами наконец забрезжили первые белесые лучи, Ник Кинкейд сделал остановку среди возвышающихся над Монтереем холмов, на узком берегу Салинес-Ривер. Они некоторое время двигались вдоль извилистой реки, периодически быстро описывая замкнутый круг. Тори слегка удивляло то, что они еще не перебрались через Салинес-Ривер, протекавшую всего в десяти – двенадцати милях от окраины Монтерея.
– Почему мы останавливаемся здесь, лейтенант Кинкейд?
– Животные нуждаются в воде и отдыхе. Слезь ненадолго с лошади.
Услышав его суровый ответ, она разозлилась, но в то же время обрадовалась передышке. Она считала себя опытной наездницей, однако сейчас каждая ее мышца ныла. Слезая с лошади, Тори подумала об этом и поморщилась. Ее немного раздражало, что усталость Кинкейда никак не проявлялась. Он ехал верхом без всяких усилий, почти сливался с большим черным конем в единое целое и напоминал Тори индейца. Он даже одет как индеец, подумала девушка, украдкой поглядев на Ника, на котором были расширенные книзу брюки и куртка из оленьей кожи. На груди на кожаном ремешке болталась длинная белая блестящая кость. Амулет дикаря. Он и был дикарем…
Джил Гарсиа помог Колетт спешиться, сверкнув появившимися под усами белыми зубами. Служанка упала в его объятия, жалобно произнеся что-то по-французски. Тори взглянула на них и нахмурилась, заметив, что Колетт задержалась в руках красивого мексиканца. Словно почувствовав взгляд своей госпожи, Колетт посмотрела на нее, потом на Кинкейда, который, стоя спиной к ним, занимался конем.
Ее догадка была правильной. Тори сжала губы. Она не намерена терпеть такую дерзость. Эта девчонка становится несносной. Следовало оставить Колетт в Бостоне и взять вместо нее славную юную Мэри.
При первом удобном случае она поговорит с Колетт о ее поведении, но сейчас Тори ограничилась ледяным взглядом, который, однако, не произвел никакого впечатления на дерзкую служанку. Здесь, в Калифорнии, Колетт становилась все более бесстыдной. Если бы путешествие без эскорта было приличным, а главное, безопасным, Тори оставила бы девушку в Буэна-Висте.
Раздраженная выходками Колетт и собственными своевольными мыслями, Тори отвела кобылу на лужайку с густой травой, раскинувшуюся под изогнутыми ветвями дуба, чтобы животное пощипало зелень. Кинкейд, не замечая присутствия своих спутников, занимался неподалеку своим конем, проверял уздечку и подпругу. Казалось, он поглощен этим занятием.
Через несколько минут Ник поднял глаза, увидел девушку и, как обычно, многозначительно и дерзко посмотрел, словно Тори допустила какой-то промах. Этот взгляд всегда действовал ей на нервы, и она посмотрела в сторону, сердясь и чувствуя себя так, словно он был прав – она действительно поступила глупо, позволив ему те вольности.
С рассветом мягкое сияние залило горизонт, небо и облака порозовели. Черный и серый мир снова становился цветным. Кинкейд провел коня мимо девушки к берегу, собираясь напоить животное. Он снял с себя кожаную рубашку, опустился на колено и зачерпнул ладонями воду, чтобы умыть лицо и намочить волосы. Солнечные лучи отражались от его гладких загорелых плеч и спины, влажные черные волосы, стянутые полоской материи, вспыхивали голубоватыми искорками. Сейчас он выглядел как настоящий дикарь-индеец.
Тори замерла в нерешительности, сжимая руками поводья кобылы. Должна ли она подойти к нему? После отъезда из Монтерея он сказал лично ей не более пары слов. «Это смешно, – подумала она. – Почему меня должно волновать, что он скажет или подумает? В конце концов, я заплачу ему за то, что он доставит меня в Сан-Франциско. Он всего лишь наемный проводник, и не более того. Здесь я госпожа, и, пожалуй, пора напомнить ему об этом!»
Она подвела кобылу к воде и постояла там, пока животное принюхивалось к реке, выпуская из ноздрей воздух, от которого по зеркальной глади пошли расширяющиеся круги. Потом кобыла начала пить. Кинкейд не обращал на Тори никакого внимания. Он кончил умываться и теперь сидел на корточках у воды, опираясь руками о колени и затачивая нож небольшим кусочком кремня. Режущий ухо звук заглушал журчание воды, бежавшей через камыши над гладкими серыми камнями.
– Ты разрешишь мне сесть тут?
Не дождавшись ответа, Тори выбрала поросшую травой кочку и села в нескольких футах от молчавшего Ника. Она испытывала странную потребность заставить его поглядеть на нее, признать ее существование.
– Как быстро, по-твоему, ты сможешь доставить меня в Сан-Франциско, лейтенант?
Лезвие слегка повернулось, внезапно вспыхнув в луче света. Сделав плавное движение рукой, Ник осмотрел сталь, убрал кремень и сунул нож в висящий на поясе кожаный чехол. Ловко распрямил свое гибкое мускулистое тело. Стоя над девушкой, он казался воплощением суровой мужественности. Выступавшие на его груди и животе мускулы напоминали Тори о том, о чем ей не следовало вспоминать. Ник пожал плечами:
– Это зависит от обстоятельств.
Тори отвела глаза в сторону; девушку волновала его близость, то, как он смотрел на нее. Чтобы справиться со смущением, она прибегла к сарказму:
– Я могу спросить, от каких именно? И не делай вид, лейтенант, что тебя заставили сопровождать меня в Сан-Франциско, потому что, как ты помнишь, тебе за это очень хорошо заплатят. Я не просила тебя быть моим проводником – ты сам взял на себя эту обязанность, отняв ее у лейтенанта Брока, который, несомненно…
Ник так стремительно схватил Тори, что она не успела увернуться; стиснув руки девушки, он заставил ее подняться, подтянул вверх, ступни Тори едва касались земли. Она уперлась ладонями в его теплую обнаженную грудь, ощутила под пальцами мощное и ровное биение его сердца, постаралась взять себя в руки. Он посмотрел на нее из-под длинных темных ресниц, на которых еще искрились капельки воды.
– Похоже, ты сильно заблуждаешься, крошка. Здесь командую я. Ты можешь выражать протест мистеру Гарсиа. Я не намерен выслушивать твое нытье или жалобы. Если будешь действовать мне на нервы, я тебя брошу. Мы поняли друг друга?