Опасный преступник
Шрифт:
Опытные преступники носят ножи, которые открываются одной рукой. А этот едва успел взяться левой за лезвие, как пропустил оба удара кулаками и потерял равновесие, но не упал. Уинстон схватил его за голову, дернул вниз и ударил коленом. Последний раз он пытался так сделать в тюрьме, но противник тогда оказался относительно покрепче тогдашнего Смита, пусть и тоже доходяга. Сейчас сработало как надо. Под коленом что-то хрустнуло, и мальчишка повалился на мостовую, выпустив так и не открытый полностью ножик.
Другие двое не успели отреагировать. Уинстон повернулся к ним.
– Бегом отсюда, мелочь! – и добавил пару выражений из тюремного лексикона.
Он любил родной язык во всем его многообразии, не исключая неофициальной лексики, и за те несколько месяцев хорошо пополнил свой словарный запас.
Мелкие замешкались, переглянулись, еще раз посмотрели на лысого мужика в дорогом костюме и со сбитыми в кровь кулаками, посмотрели на его очень дорогую женщину, прикинули к каким кругам он может относиться, если одновременно богатый, партийный, и блатной, и решили, что лучше не связываться. Хотя вдвоем одного они бы уделали.
– От кого бежите-то, дядя? – спросил на прощание один из них.
– От фараонов, - ответил Уинстон, - Свисток слышал?
Они снова переглянулись, молча подняли побитого третьего и потащили его в темноту.
Бонни обняла Уинстона.
– Осторожней, у меня руки в крови, - сказал он.
– Давай, выйдем на свет. У меня салфетки есть.
Она полезла в сумочку за салфетками и вытащила аэрозольный баллончик.
– Что это? – спросил Уинстон.
– Газ. Нервно-паралитический. От собак и преступников, американский.
– Тебе бы его раньше найти.
– Вот, нашла, - нервно хихикнула Бонни, - Раньше вместо него салфетки попадались. И прочая ерунда.
На следующий день Уинстон получил выговор на работе за неподобающий внешний вид. Привыкшие к перчаткам руки сбились в паре мест до крови о вроде бы мягкие вражеские лица. Уинстон решил, что руки привлекли бы больше внимания, если их украсить бинтами и пластырями как гирляндами, поэтому оставил как есть.
– Молодежь ничего не понимает ни в правилах приличия, ни в деловом этикете, - строго сказал Плезенс, когда подчиненный уже не в первый раз точно так же стоял навытяжку перед его столом, - Что у Вас с руками? Опять футбол?
– Никак нет, сэр, мюзикл.
– Какой еще мюзикл?
– «Авраам и Мэри» в Ковент-Гарден.
– Разве может понимающий в искусстве англичанин устраивать драку в Ковент-Гарден?
Уинстон с чувством дежа вю вздохнул. Ответ «может, сэр» снова не подходил к ситуации, равно как и «не может, сэр».
– Мне не нравится Ваш буквоедский подход, Смит. Если я говорю, что служащий не должен участвовать в массовых драках на футболе, это не повод заниматься тем же самым на мюзиклах. Тем более, на американских.
– Да сэр. Я неумышленно, сэр.
– Молодежь ничего не понимает в искусстве. Слушаете гнусную американскую пропаганду, а потом бьете друг другу морды как какие-то реднеки. Все нормальные люди ходят в традиционный английский театр. А кто считает нужным поддержать традиции театральной дуэли шекспировской эпохи, берет с собой шпагу. Высокое искусство фехтования в Лондоне еще не забыто.
– Да сэр.
– Если Вам так уж неймется устроить дуэль после спектакля, то я замолвлю словечко в... – Плезенс замялся, - … Об этом не говорят. Но лучше бы Вам в Вашем возрасте выбрать себе более спокойное хобби. Уж мюзикл-то всегда можно и по телекрану посмотреть.
– Да, сэр, - искренне согласился Уинстон, - Я вчера пришел к тому же выводу.
– Завтра Вы должны закончить по электронике для «Боинга». Идите и не грешите.
11. Глава. Все когда-то бывает в первый раз
Прошла неделя после мюзикла. Прошел выходной первого января. На Лондон снова наступили рабочие дни и чуть его не раздавили. Пролы похмелялись и нехотя выползали на работу.
Когда Уинстон вечером четверга добрался с работы домой, его уже ждали. На диване расселся наглый парень из компании Эдварда. Бодибилдер в синем комбинезоне. Саймон назвал его Грегори.
– Вы откуда? – спросил Уинстон.
– Из Полиции Мысли, - ответил Грегори, - Товарищ Уинстон Смит?
– Да.
– Поехали.
– Куда?
– Считай, что ты арестован. У нас, кажется, есть такое право.
– На каком основании?
– Когда это нам нужны были основания?
Уинстон бросил взгляд на телекран.
– Телекраны не ведут запись, - сказал незваный гость, - Какова вероятность, что кто-то прямо сейчас посмотрит в камеру? А вообще я его на всякий случай сломал. Виноват все равно будешь ты.
Уинстон подумал, что этот человек никогда никого по-настоящему не арестовывал и не является сотрудником каких-то профильных отделов, которым положено этим заниматься. Арест проходит совершенно не так, никогда не силами одного сотрудника и тем более сотрудник не будет маскироваться с переодеваниями. У всех силовых структур есть определенный почерк. В тюрьме часто говорили о том, как понять, какие перспективы тебя ждут, еще на стадии задержания.
– У тебя есть умысел куда-то меня увезти в личных целях, - утвердительно сказал Уинстон.
– Какой ты умный, - усмехнулся здоровяк, - Поехали.
– А если нет?
– Тогда можешь куда-нибудь пожаловаться. Ты ходишь под Мерфи? Вот ему и жалуйся. Или беги в полицию, - Грегори довольно заржал.
– Скажи нормально, куда поедем, - рассердился Уинстон.
– Или что?
– Морду набью.
– Серьезно? Да я минимум на три весовые категории тяжелее.
– Намекаешь, что тебя надо сразу мочить, разделывать труп и выбрасывать по частям?
– Ой-ой, напугал, противный.