Опасный преступник
Шрифт:
Линкольн победил, продвигая идею строительства первой в мире трансконтинентальной железной дороги. Железную дорогу и паровозы Партия изобрела уже тогда.
Несмотря на политизированное содержание, мюзикл Уинстону очень понравился еще до антракта. Замечательная музыка. Великолепные голоса солистов. Слаженный хор. Стильные костюмы прошлого века и забавные спецэффекты. Даже настоящий паровозик, проехавший по сцене. Во втором действии в программке упоминались события Гражданской войны и трагическая гибель президента.
В
Слева мелькнуло вроде бы знакомое лицо.
– Добрый вечер, - машинально поздоровался Уинстон.
Потом сообразил, что вроде бы знакомый прошел в черном. Повернулся, чтобы распознать в униформе, кого это он сейчас поприветствовал.
«Знакомый», похоже, услышал приветствие и тоже обернулся, чтобы посмотреть, кто это из синих с ним знаком.
Уинстон встретился взглядом с Эдвардом. С близким другом Профессора Алана, который на охоте с участием Министра Изобилия чуть не спровоцировал массовые репрессии и гибель нескольких тысяч человек.
Уинстон сдержанно кивнул. Эдвард не ответил и двинулся дальше.
– Стивен! – вот это настоящий знакомый.
– Уинстон! Бонни! Рад вас видеть, - ответил Стивен Дадли.
Стивен выбрал для выходного костюма темно-темно синий, почти черный оттенок. И выглядел намного солиднее, чем «партийный синий» или «морской синий».
– Чернеете понемногу, - осторожно пошутила Бонни.
– Понемногу, - развел руками Стивен, - Мне бы доделать одну секретную штуку. Жаль, что к концу года не успели.
– Почему к концу года всегда остается так много бюджета? – неоригинально, но уместно пошутил Уинстон.
Стивен рассмеялся.
– Если бы военные КБ могли работать с той скоростью, как нам платят…
– Мы бы давно уже всех победили, и вам бы пришлось менять работу?
– Примерно так.
Потом Бонни встретила знакомую по парикмахерской. Три ярко накрашенных девушки в до неприличия обтягивающих черных комбинезонах и с туго затянутыми на талиях алыми шарфами позировали фотографу в белых брюках и темно-синем клубном пиджаке с медными пуговицами.
Наряд фотографа выглядел категорически неуместно для англичанина, но стоило ему произнести пару слов, как Уинстон понял, что это заезжий американец. Еще и южанин.
Бонни заговорилась с девушками, а американец приобнял Уинстона за плечи волосатой рукой с тяжеленными золотыми часами, отвел в сторону и шепотом спросил:
– Как мне узнать, готовы ли они заняться любовью у меня на яхте и сколько это будет стоить? Я могу сам у них спросить, но это не будет неприлично?
– Минутку.
С одной стороны, предложение посредничать между предполагаемой проституткой и клиентом не особо лестное для порядочного человека. С другой стороны, когда явный миллионер старается соблюдать правила приличия с очевидно нижестоящими, стоит одобрить подобное поведение.
Уинстон шепотом передал вопрос Бонни, а потом передал ответ.
– Та, что слева, берет триста за ночь. Два другие – приличные женщины и стоят дороже. Обсуждать с ними подробности можно, но в сторонке и тихо.
– Спасибо, - американец аккуратно сунул в нагрудный карман собеседника свернутую сотенную купюру.
– Ага, вот вы где!
Уинстон обернулся. Их с Бонни окружила компания в семь человек. Двое в синих комбинезонах и пятеро в черных, в том числе Эдвард. Одному из черных за тридцать, старший из синих примерно того же возраста, а остальным около двадцати.
– Предъявите документы, - сказал старший черный, - Генри Сатклифф, партийный контроль.
– На каком основании?
– спросил Уинстон.
– Непристойное поведение при свидетелях.
Уинстон посмотрел по сторонам. Ситуация скверная. Сдадут охране, составят протокол. Чисто технически это не страшно и можно смело сдаваться. По протоколу за непристойное поведение их должны «пропесочить» на партсобрании по месту работы. Но Бонни беспартийная, и место работы у нее липовое. Уинстон номинально сотрудник Министерства, но Плезенс вряд ли будет ради него собирать собрание.
Эти избалованные бездельники стопроцентно наехали не для того, чтобы составить протокол и забыть. Отделаться взяткой на таком уровне нереально.
– Граждане, не задерживайте, - сказал старший из синих, крупный и мускулистый.
– Товарищи! – к компании подошел Мерфи в черном комбинезоне, державший под руку женщину в темном деловом костюме. Уинстон никогда раньше не видел его в такой одежде. Вслед за Мерфи подтянулись еще двое черных.
– Мы, кажется, немного знакомы, - начал Мерфи, подчеркнуто не торопясь.
Эдвард ощутимо испугался и подергал за рукав «партийного контролера». Тот обернулся к подошедшим.
Его спутница обошла черных и шепнула Уинстону и Бонни:
– Быстро уходите! Бегом.
Взяла их за руки и потянула за собой. На них оглянулись, но не преследовали. Синие, потому что черт его знает, что за черные у этих в друзьях. Черные, потому что со стороны партийной молодежи стало бы крайне невежливо развернуться и уйти перед лицом неизвестных высокопоставленных партийцев.
– Вы Уинстон и Бонни, - сказала она на ходу.
– Да.
– Я Элизабет Мерфи, жена Уильяма.
– Очень приятно.
– Он просил передать, что вы ни в коем случае не должны ни с кем здесь ссориться. Лучше сразу бегите. Просто бросайте все и бегите, как не бегали никогда в жизни.
– Убегать невежливо, - сказал Уинстон.
– Это лучше, чем вступить в конфликт сразу с несколькими змеями в этом гадюшнике. Черные чрезвычайно злопамятны, а их родители очень влиятельны. Если вы рассчитываете на нашу крышу, то среди черных у нас очень ограниченные возможности. Очень. И Уильям не любит, когда ему создают проблемы на ровном месте.