ОПЕР, или В городе нашенском
Шрифт:
И чудо – небольшого росточка черноволосая девушка выступила вперед.
– Девушка, вы подтверждаете, что в руке этого человека находится наркотик?
Она согласно кивнула головой, и мы всей компанией покинули заведение. Откуда она могла знать, что в белом пакетике наркота? Не знает, а подтверждает. На всё про всё ушло десять минут. Максима я тащил на себе, он совсем вяло перебирал ногами. «Жигуленок» доставил нас в отделение, при понятых сделали обыск, и на свет появились ещё два таких же пакетика. Девушка подписала все бумаги, думаю, это она сделала из мести. Чем-то обидел её красавчик. Она уехала вместе с моими коллегами, те пообещали доставить её до дома в целости и сохранности.
Пока задержанного возили на медэкспертизу, я с дежурным старлеем пил кофе, радуясь в душе, что пока всё идет отлично, точно по сценарию. Через час приступил к допросу по всем правилам криминальной науки. Представитель «золотой молодежи» уже пришёл в себя и взирал на меня с пренебрежительным высокомерием.
– То, что ты задержан при попытке продать наркотик, меня не волнует. Этим местные товарищи займутся. Я не против, если ты с ними договоришься. При условии, конечно, что честно ответишь на мои вопросы. Я, кстати, из твоего родного города, видишь, из какого далека прибыл?
Парень глянул заинтересованно, но ничего не ответил, видно, решил играть в молчанку, надеется что в клубе подняли «волну», и помощь от папочки прибудет незамедлительно. А меня его молчанка совсем не устраивает. Чем я быстрее его разговорю, тем у меня больше шансов. Влияние его папаши совсем не стоит сбрасывать со счетов. Заодно проверю характер, мог он пойти на преступление или нет.
– Надеешься на родителей? Думаешь, вытащат и отмажут от любого преступления, ведь так? Нам с тобой проще договориться, – парень упорно молчит. – Ну, ну, продолжу в том же духе, посмотрю, на сколько тебя хватит. Ты, сучара конченная, в моём родном городе торговал «дурью» и здесь продолжаешь. За это ответишь прямо сейчас. Посмотрим, какой ты стойкий боец.
Я подошёл к сидящему на табурете парню и залепил ему такую оплеуху, что тот слетел на пол. Снова усадил на табурет. Конечно, я нарушил все, что можно нарушить. Мне и самому неприятно, что я его ударил. Успокаиваю себя тем, что на улице бьют гораздо жёстче. А это совсем немного за его наркобизнес. Но вспоминается избитый до синевы Шира. Мне тогда было просто стыдно за своих коллег. А когда на ночном дежурстве навестил в камере задержанного в краже мобильника пацана, увидел жуткий страх в его глазах, просто растерялся. Я не хочу внушать людям ужас только своим появлением. А вот сегодня сделал первый шаг к этому. И совсем скоро не буду ничем отличаться от своих старших коллег. Может быть, во мне сейчас сыграла классовая ненависть? Ведь будь я одним из них, отношения с Викой сложились бы куда удачней. Но отступать-то некуда: если вернемся с пустыми руками, выходит, зря ехали за тысячи верст. Подхожу к парню вплотную, тот сжимается, ждёт удара. В глазах пляшет страх, смотрит на меня уже заискивающе, отчего мне вдвойне неприятно. Если человек не сломлен, он даже смотреть на тебя не будет. Уставится в пол, ожидая любого продолжения, пусть даже самого страшного. Душу пронзила простая и ясная мысль: я этим заниматься не хочу. Но не хотеть заниматься в общем, это не значит прекратить заниматься в частном. Так что, продолжаю свою партию.
– Ну как, брателло, будем говорить или молчать? Смотри, пока твой папочка примчится выручать беспутного сыночка, тому уже почки отобьют и скажут, что так и было. Представляешь, от твоей красоты ничего не останется, будешь ходить с вечно опухшим лицом. У нас в ментовке с этим просто.
Смотрю на него, не мигая, как удав на кролика. Стараюсь придать себе свирепый вид, в чём, наверное, и преуспеваю. Парень неожиданно заплакал. Видно дошло, что папа далеко, а я совсем рядом. Сразу же меняю тон. Теперь я хороший и душевный мент, который всеми силами пытается помочь узнику.
– Ну-ну, не надо слёз, ещё ничего страшного не произошло и, возможно, не произойдёт. Отвечай честно, и мы вместе подумаем, как тебе выпутаться из этой очень плохой ситуации. У меня к тебе всего один вопрос, от которого зависит вся твоя жизнь. Расскажи про немецкий «Вальтер» девятого калибра.
– Какой «Вальтер»? Ничего у меня нет и не было.
Парень испугался сильно. Знает, сука, где его ствол бабахнул. Знает, что его подружка погибла.
– Да тот самый, который ты ремонтировать отдавал однокласснику. Слава уже во всём признался. Сказал, что заменил в нём пружину и боёк новый выточил. Пойми, дурья голова, дело-то очень серьезное. Из тебя все равно этот ствол вытянут, но только вместе с кишками, и твой папочка не поможет. Потому как из этого пистолета убит очень важный человек, которому твой родитель и в подметки не годится. Подумай хорошо. Я не тороплю. Тебя в момент убийства в городе не было, так что, по большому счёту, ты в стороне. Скажи, кому продал пистолетик и мы, что вполне возможно, тихо разойдёмся.
Было видно, как парень напряженно думает, борется с собой: рассказать или нет.
– Рассказать тебе все равно придется, и никуда ты не денешься.
И Максим внял моим убеждениям:
– Пистолет мой, я его в Белоруссии нашёл. Там у меня родственники. А где потерял, не помню.
– Потерял, так потерял. Подробней про потерю расскажи. Как это можно потерять такую объемную и тяжелую вещицу?
А душу накрыла грусть-тоска. В глубине этой самой души понимаю, так оно и есть, парень не врёт. Ну а если так, то раскрываемость этого дела снова приближается к нулю.
– У нас ещё дома «наезд» случился. Одна левая бригада нас прессовала.
– За продажу некачественных наркотиков?
– Ну, примерно… Вот пока эти тёрки шли, я и таскал с собой «пушку». Потом всё вроде улеглось, с нас вину сняли, и я на радостях набрался.
– Напыхался, наверное.
– И то, и другое. В клубе коньяк пил, а на улице раскумарился. И, конечно, вырубился во дворе дома на лавочке. У меня в этом доме подруга жила, я к ней и припёрся. А она не пустила меня к себе. Часа через три, под самое утро, очухался и домой отвалил. Потом ещё целые сутки в себя приходил. Вот тогда и вспомнил про пистолет, а его у меня уже не было.
– Думаешь по пьяни где-то выронил? – закидываю провокационный вопрос.
Но парень отвечает честно, не идёт на подброшенную мной подсказку:
– Он просто не мог сам выпасть из спецкобуры. К тому же ремешком был пристегнут к поясному ремню. Думаю, его забрали, когда я был в отрубоне. Но опять же, права на месте оказались, как и портмоне с приличной суммой. Всё так и было, я клянусь.
К сожалению, парень кажется не врёт. Расследование снова уперлось в тупик. И совсем нет смысла подтягивать этого кадра вплотную к следствию. Он своё дело сделал: привёз пистолет и благополучно потерял. Пусть пока гуляет, его всегда можно будет достать, конечно, при острой необходимости.
– Слушай сюда: я пока шум из-за пистолета поднимать не буду. Я тебе верю, поэтому пока гуляй. Но этот ствол я обязательно отыщу, и если ты соврал, утаил что-то или, не дай Бог, продал, то не обессудь, разговор будет крутой. Мы подтянем тебя к делу по полной. Еще раз спрашиваю, ничего не утаил?
– Как на духу, честное слово, всё так и было. Кстати, может тебе деньги нужны? Я-то знаю, как в милиции платят. Могу подкинуть.
– Исключено, дорогуша. Траты твои впереди, тебе за наркоту придётся откупаться от местных. Судьба в моем лице шлёт тебе предупреждение, так что думай, пока ещё не поздно.