Опер - всегда опер
Шрифт:
Как ни странно, но Рональд понял - что от него требуют. Алхимик не знал, как у него получился фокус со стеной, и сейчас лихорадочно вспоминал - что он перед её исчезновением делал. Он с волнением обнаружил, что на столе нет колбы с его экспериментальным составом. Он заглянул за стол и увидел на полу осколки стеклянной колбы. И что странно - нигде не было видно вещества, которое только что клокотало в ней. "Хорошо, хоть горелку здоровяк не опрокинул, пока стучал своими кулачищами по столу. Случился бы пожар - вовек с хозяином дома не рассчитался бы!", - настороженно оглянувшись на дикаря, подумал алхимик.
Из-за своей педантичности Рональд пошёл за веником и стал заметать многочисленные осколки. Василий с нескрываемым интересом оглядывал комнату, но обстановка в ней была так бедна и аскетична, что даже оборванец
– Делом займись! Что попусту мусор туда-сюда гоняешь?!
В это время веник что-то зацепил под столом. Рональд посильнее прижал его к полу и это что-то с грохотом выкатилось из-под стола. Алхимик тут же замер, не в силах оторвать своего взгляда от жёлтого, блестящего слитка, по форме - напоминающий грецкий орех. Рональд и раньше делал уборку в своей комнате, но он мог чем угодно поклясться, что в ней никогда не было золота. А что это именно золото, а не что иное - он уже совершенно не сомневался. Рональд быстро наклонился и поднял золотой "грецкий орех". Слиток был ещё тёплым и приятно согревал руку. Алхимик попытался быстро спрятать находку в карман.
– Дай сюда!
– рявкнул здоровяк и вырвал слиток из рук Рональда.
Алхимик попытался отобрать у варвара свою находку, но Василий бесцеремонно оттолкнул его. Он смотрел на слиток и в его глазах постепенно разгорался огонь алчности. Он, словно хищник, охраняющий свою добычу, зажал слиток в кулаке и зарычал:
– Не моги трогать! Моё!
Рональд понял бандита без перевода, но чувство собственника, вдруг, взыграло в его спокойной душе с такой бешенной силой, что он словно кошка, защищающая своего котёнка, бросился на здоровяка. Алхимик хотел ногтями вцепится бандиту в глаза, но получил оплеуху, от которой отлетел в дальний угол, к печке. Он больно ударился плечом об её дверцу и застонал. Боль, только подстегнула в нём чувство собственника. Он стал шарить рукой по полу, и одновременно, следить за здоровяком. Тот пока не обращал на него никакого внимания. Он нянчил в руках золотой слиток и тихонько приговаривал:
– Моё, моё...
Алхимик, наконец, нащупал то, что искал. Это была сломанная кочерга. У неё обломился загнутый кончик и ею было неудобно ворошить в печке угли; но сейчас, так даже было лучше. У него в руках теперь была короткая, острая пика. Рональд быстро открыл дверцу и сунул "пику" в горячие угли. "Спасибо промозглой лондонской погоде! Не она бы - не надумал а растопить на ночь печь!", - втихаря радовался Рональд.
Он спиной прикрывал торчавший из дверцы печи железный прут. Здоровяк время от времени бросал на него подозрительные взгляды, а алхимик ждал, пока накалится железо. Наконец, Василий наигрался золотым слитком, развязал на поясе небольшой кожаный мешочек и осторожно опустил в неё драгоценную находку. Тщательно завязал и, удовлетворённо похлопав по нему, пробасил:
– Ну, злодей, открывай свои дьявольские ворота! Засиделся я ужо у тебя - домой мне пора!
Рональд тут же выхватил из печи обломок кочерги и, как пружина, подскочил на ноги. Он с визгом бросился на бандита. Раскалённое до красноты железо - его рукой было направлено прямо в живот Василия. Но тот не растерялся, и тут же вытащил из ножен боевой нож. Раскалённый обломок кочерги уже вот-вот должен был коснуться его живота, но, не смотря на свою грузность, Василий быстро повернулся боком; пропустил мимо себя заострённую кочергу, а затем, коротко, но мощно, ударил остро наточенным, длинным лезвием ножа по кисти алхимика. Тот истошно завизжал и прижал к груди окровавленный обрубок. Немного постоял на быстро слабеющих от кровопотери ногах и рухнул без сознания.
Раскалённая кочерга упала на стол, прямо на старинную книгу и она вспыхнула жарким огнём. За ней стали загораться то тут, то там, расставленные колбы и ящички с различными препаратами; и вот уже весь стол полыхал ярким пламенем. Оно всё росло и росло. Горящие ошмётки падали на деревянный пол, и тот, уже тоже начинал понемногу чадить. Внезапно, на столе что-то рвануло, и ярко горящая колба полетела ко входной двери, разбилась о неё и вот уже, и она заполыхала. Василий прижался к стене и затравленно оглядывался по сторонам. Дым и
Настоящее дьявольское создание. Василий закричал от страха, плотно прижался к стене и схватился за калиту. Даже сейчас, когда он мог сгореть в адском огне, ему было жалко расставаться с только что приобретённым слитком золота. Но теперь он видел только один способ уйти живым - это откупиться от дьявольского отродья. Василий достал золотой слиток из калиты, горестно посмотрел на него, погладил на прощание и, занёс над своей головой. Он уже хотел бросить слиток, подползающему к нему чудовищу, но, вдруг, почувствовал жаркое прикосновение Рональда. У него загорелась штанина. Василий зарычал, наклонился и стал поспешно сбивать огонь, не обращая внимания на то, что так и продолжает держать в своей руке золотой слиток. Ужас от близости собственной гибели проник в каждую его жилку. Он попытался отодвинуться от протянутому к нему горящему обрубку руки чудовища, но, на миг потерял равновесие, и опёрся рукой, в которой держал золотой слиток, о стену, чтобы не упасть в бушующее пламя огня.
Вдруг, Василий неожиданно почувствовал, что стал падать. Он оглянулся и увидел за внезапно исчезнувшей стеной своё родное, московское подземелье, и своих подельников, которые всё так же сидели на полу и удивлённо смотрели на него. Здоровяк неожиданно даже внутренне обрадовался таким родным, немытым, бородатым рожам разбойников. И тут, он завалился на спину чуть ли в объятия своих подельников. Василий посмотрел на стену. В ней зиял пролом, а из него торчал горящий обрубок руки, а за ним - бушевал огонь. Обрубок ходил из стороны в сторону. Он пытался нащупать убежавшего разбойника. Василий с ужасом глядел на действия дьявольского отродья и не мог оторвать своего взора от ужасного действа. Но когда он увидел в проломе стены чёрную, обгорелую рожу этого исчадия ада, то завизжал, и стал отползать подальше от прохода в жилище дьявола.
Наконец, Василий упёрся спиной в дрожащих от страха подельников. Щербатый истово крестился и кричал: "Чур меня! Сгинь, бесовское отродье!". Тощий же, вскочил на ноги, и хотел бежать прочь от этого вселенского ужаса, когда; вдруг, пролом в стене стал медленно зарастать, и, вскоре ни крика, ни стона горящего, безрукого чудовища не было слышно. Устрашающее видение исчезло, будто бы ничего, никогда и не было. Василий огляделся. Он вновь был у себя дома, в своём родном подземелье, в кругу своих подельников. Те молчали, а в их остекленевших глазах застыл ужас пережитого. Они смотрели на старую, видавшую виды, каменную кладку стены. До сегодняшней ночи - она казалась им нерушимой защитницей. Теперь, они уже очень сомневались в её надёжности. Внезапно завизжал Тощий. Василий и Щербатый вздрогнули от неожиданности и уставились на него. В неверном свете висевшего на стене факела - они увидели, что из поросшего мхом камня - торчал безжизненный обгорелый обрубок руки, принадлежавший слуге дьявола. По крайней мере, так они думали.
Глава 2. Вылазка
– Чо это было?
– продолжая всё ещё дрожать от пережитого ужаса, спросил Щербатый.
– Чо-Чо? Сам дьявол, али его сподручный! Не меньше того!
– ответил Василий, всё ещё не в силах оторвать взгляда от чёрного обрубка руки, торчащего из стены.
– А эт-то ттеперь так и буд-дет тут у нас т-т-торчать?
– клацая зубами, спросил Тощий.
– Ну, так подь и сыми, коль тебе не по нраву!
– огрызнулся главарь.