Операция "Бешеные лошади"
Шрифт:
Нервно, раз за разом, вытирая толстой рукавицей вспотевшую под шапкой лысину, он, немного запинаясь, предложил Сидору устраиваться на бревне, возле костра.
Неторопливо устроившись на предложенном месте, Сидор с интересом наблюдал за тем, как здоровые мужики, хаотически перемещаясь, нервно рассаживаются рядом с ним вокруг костра, явно от него чего-то ожидая и не решаясь начать какой-то свой, явно важный для них разговор.
— Ну, — усмехнулся Сидор, — повторяю вопрос. Что всё это значит? Что за суета? Чего молчим? Кого ждём?
— Да вот, — развёл руками давешний мужик, — дуб выбираем.
— Да я не про то, — усмехнулся Сидор. — Я спрашиваю, чего вы все такие нервные. Что бабы ваши в деревне на меня смотрели, как на смерть ходячую. Что вы тут суетитесь, никак усесться не можете. Нервные вы все чего-то.
— Тут намедни сектанты приходили, — без всякого вступления выдвинулся вперёд по всей видимости самый решительный из них, мужичок довольно невзрачного, неказистого вида.
Единственное, что его характерно выделяло из толпы, окружившей Сидора, так это независимый взгляд, гордая посадка головы, да ещё огромная, во всю голову лысина, которую он иногда, как и первый, нервно поглаживал. Только вот вёл он себя, в отличие от остальных, более независимо, порою иногда, даже брезгливо посматривая на нервно суетящихся вокруг костра мужиков.
— Говорили, что вы отдаёте им поле вокруг деревни под посевы. Мол, вы тут будете рожь сеять, да спирт из зерна гнать. И они будут этим делом заниматься. Якобы всё у вас договорено. А нас отсюда выгонят, всё равно, мол, леса окружающие сводить надо, толку от них, мол, никакого. Бочки, сказали, никому не нужны, а дёготь из берёзы можно и в другом месте выгнать.
— До них Голова здесь чего-то шнырял, всё смотрел, выспрашивал, что, мол, да как. Ну а сегодня уже ты с самого утра появился. И что нам теперь думать? Вот ты нам и объясни, правда ли это? И что, нам теперь надо собирать манатки и выметаться из казённых квартир? Так, что ли?
— А вам не хочется? — поинтересовался Сидор, слегка удивившись неожиданной постановке вопроса. — Странно?
— Вообще-то я с вами ещё зимой, с самого начала договаривался что живёте вы здесь только до весны. И вы сами срок своего здесь проживания установили. И буквально ещё месяц назад вы ни о чём подобном даже не заикались.
— Мы людей нашли. Пора пришла землю пахать, да зерно сеять. Сейчас день упустишь, потом весь год будешь локти кусать, — выдал он им очевидную сентенцию.
— Так что изменилось? Никак уезжать не хочется? — насмешливо посмотрел он на них. — С чего бы это?
— Да кому же захочется, — угрюмо загалдели мужики. — Только всё обустроили, дома починили, только быт наладили, работать начали. Заказов полно. Вон, заготовок одних на три сотни бочек сделали. Лес только что продали. Инструмент закупили. Всё наладилось. И выметайся. Не ко времени это однако. Хотя, конечно, земля ваша, дома ваши, материалы для ремонта домов тоже вы предоставили. Даже коровёнок с овечками, да лошадушек пару нам в долг дали. Да курей, да свина каждой семье на откорм.
— Ты б, парень, погодил чуток с выселением то. Может, договоримся? Свои же люди. Мы вот тут вырубку недалече себе подготовили под будущее поле. Небольшую правда, всего десятин на сто. Как раз
— "Ого! — проскочила удивлённая мысль у Сидора. — За пару месяцев вдесятером сто десятин леса вырубили, раскряжевали и продали? Да это же чистые теримиты! — подивился он про себя. — И я у них, значит уже свой парень? Откуда бы такая фамильярность?" — мгновенно насторожился он.
— Место под деревеньку там приглядели рядом с ручьём, чуть выше твоей будущей плотины с мельницей.
— За лето раскорчуем, дома поставим, осенью озимыми засеем. К зиме и переселяться можно будет.
— Ты б погодил чуток, — повторил он. — Чтоб по уму всё было.
— "Ага, — подумал Сидор, слушая возбуждённые голоса бондарей и честно говоря, пропустив мимо ушей большую часть его монолога. — И этим моя будущая мельница с прудом покоя не даёт. Тоже что-ли виды на неё имеются? Эко все засуетились то.
— А по уму это как и для кого? — раздражённо подумал он.
— И чего они все за мельницу то схватились, — тут же вильнула у него мысль, — словно она одна единственная по всей местной округе".
— "А с коровами и овцами, это конечно Машина работа. Да ещё и со свиньями с курами? Вот же блин, а я идиот и не подумал о таких элементарных вещах".
— Чем же вы их кормите? — подивился он, не отвечая сразу на вопрос и судорожно пытаясь сообразить какие же у них открываются перспективы. Перспективы для него выходили хреновые. — Своего же сена не заготовили? Да и свинья тоже ведь жрать просит.
— Да кто продал, тот и кормами обязался на первое время обеспечить, — откликнулись мужики.
— О, как? — задумался Сидор, глядя на возбуждённых мужиков и начиная постепенно понимать чего от него хотят. — Значит, обжились и все взаимные договорённости побоку? — холодно уточнил он.
До него только что как-то разом дошло то, что ему всё это время говорил сидящий напротив мужик и чем это им грозило в самом ближайшем будущем.
Вопрос с обработкой их тридцати десятин пахотных земель резко подвисал в воздухе, а в памяти сразу же всплыла слышанная им как-то в детстве сказочка про хитрую лисичку, которую на зиму пустил на постой простоватый заяц. И как для зайца это кончилось принудительным выселением.
Быть на месте зайца как-то сразу не захотелось.
— Мне вам напомнить об условиях вашего проживания? О том, что и как мы договаривались? — ещё более мрачным, холодным тоном поинтересовался он.
— Не надо нам ничего напоминать, — недовольно огрызнулся лысый. — Мы их сами прекрасно помним. Просто мы тебе хотели предложить их пересмотреть.
— Да ну? — раздражённо хмыкнул Сидор.
— Тогда у меня снова возникает всё тот же, один вполне резонный вопрос. Чем вам эти леса так понравились, что вы отсюда уходить не желаете. Вроде когда поселялись, вы от всего здесь рожу кривили? И то было не так, и это не эдак. А сейчас, я погляжу, и народ у вас новый появился, да и детей, непонятно откуда, целая куча по деревне бегает. Прям детский сад вместе с пионерлагерем на выезде. Может мне объяснит кто? Да вот хотя бы ты, — обратился он к тому же мужику с независимым взглядом, что первым начал разговор.