Операция "Бешеные лошади"
Шрифт:
— Так и живём, — тяжело вздохнула она.
— Ребята говорили что вы приехали чтоб наладить у нас собственное подворье? — с затаённой где-то в глубине глаз надеждой молодка смотрела на него отчаянным, голодным взглядом.
Кусок чёрного, плохо пропечённого хлеба колом встал у Сидора в горле. Во взгляде молодухи читалось то, о чём упорно молчали сталевары. Жили они здесь откровенно плохо, впроголодь.
— "Ну вот тебе и ответ, — отвёл он глаза от разочарованного его молчанием лица молодухи. — Как только бондари кончат заниматься со своим полем, отправлю их немедленно сюда. Так им и скажу. Люди здесь голодают и без их помощи никак нельзя обойтись. И пусть только посмеют отказаться.
— В тюрьме за долги сгною".
— За лето решим, — вдруг хриплым голосом каркнул он.
Глядя как вспыхнули радостью глаза молодки, он понял, что деваться ему теперь некуда. Или он это сделает, или никогда себе нового провала не простит.
— Через месячишко освобождаются люди, так я их сразу сюда направлю, к вам, чтоб к осени у вас уже готовые поля были; хотя бы под гречку.
— А как тебя зовут? — внезапно спохватился Сидор. — А то как-то неудобно общаться не зная твоего имени.
— Глафира, — улыбнулась молодка. — Юрася коногона жонка.
— А скажи ка мне Глафира, — Сидор расплылся в искренней улыбке. Смотреть на засмущавшуюся вдруг молодку было истинным удовольствием.
— Скажи мне Глафира, когда подойдут отсутствующие здесь и сейчас Вася и Лёша, ваши начальнички? Трам пам, пам засонь таких.
— Так они давно уже на домне, — удивилась Глафира. — Уголь загружают что вчерась углежоги привезли. Ещё до рассвета и ушли. Так что снедайте спокойно, ждать их не надо.
— О! — вскинуласьона. — А вот и они. Идут.
— Здорово Сидор!
С грохотом открываемой настеж двери в землянку ввалились местные авторитеты.
— Принимай Глафира ещё гостей! — радостно заорали оба, хлопая по подставленной ладони Сидора своими грубыми, жёсткими пятернями.
— О! Картошечка! — оживились оба, присаживаясь за стол. — Ну раз картоха на столе, то спасибо тебе Глаша, а теперь оставь нас. Нам с начальником тет а тет, побалакать надо.
Дождавшись, когда подхватившаяся Глаша споро покинет землянку, плотно прикрыв за собой входную дверь, они оба в упор уставились на Сидора.
— Ну? — кивнули они оба на котелок с картошкой. — Интересоваться будешь как у нас тут что, или сразу перейдём к делу?
— Лошадей нет. Возчиков нет. Никто к вам сюда ехать работать не желает.
— Если сами не выделите хотя бы пару человек, чтоб постоянно курсировали обозом между заводом и городом, то это безобразие продолжаться ещё будет долго, — угрюмо проворчал Сидор. — Хоть это и чертовски трудно, но пару лошадей и пару подвод я вам обеспечу. В крайнем случае у Корнея из учебки уведу. А вот людей нет, — развёл он руками.
— Значит, рассказывать тебе что здесь народ временами голодает, не надо, — тяжело вздохнул Василий. — Жаль! Я уж хотел с тобой поругаться. Хоть душу б отвёл.
— Люди есть.
— Но пары лошадей с парой телег нам не хватит. На удивление, население завода быстро растёт. Народ всё прибывает и прибывает. Уже селить некуда, а народ всё прёт.
— Хорошо платим, — пояснил он на удивлённо вопросительный взгляд Сидора. — Даже то, что порой здесь приходится голодать, никого не останавливает. Надеются подзаработать, пока мы окончательно не разорились, — ухмыльнулся он, — а потом свалить на сторону. Так что, пока скудные условия быта терпят. Да и непритязательные они тут.
— По поводу же твоей мысли о привлечении на очистку вырубок медведей, ничего не выйдет. Как видишь, мы сами тут голодаем. Не хватало нам только в округе голодных и злых медведей.
— Зимой же вообще было труба. Из-за сильных снегопадов и хлебный обоз порой сильно задерживался. Бывало такое что и на неделю, а то и на две задерживался. И тогда люди на стройке вообще голодали. Бывали случаи что и кору с дерева жрать приходилось. А создать какой-нибудь резерв продуктов, на подобный случай, не получалось никак. Элементарно не хватало лошадей для организации хлебного обоза.
— Мы с этой работой, — тяжело вздохнул Василий, — только недавно совсем узнали что рядом с нами и со стекольщиками есть целая цепочка здоровущих озёр. Там можно было бы рыбки наловить, но некому и нечем. Да и не с чего. Ни одной самой завалящей лодчонки здесь нет, как ты сам понимаешь.
— Так что если ты собираешься налаживать здесь чего-нибудь типа колхозов, то мы только за. Питаться только на привозном из города дорого и обременительно, а охота, дававшая поначалу весомый прибавок к поднадоевшим уже порядком различным зерновым кашам, практически сошла на нет. Местное зверьё или повыбили, или оно само разбежалось.
— Ну это Глашка тебе уж наверняка пожаловалась, — улыбнулся Алексей. — Муж ейный заядлый охотник, он положение со зверьём в округе лучше всех знает.
— Так что перед нами, дружище Сидор, уже сейчас замаячил призрак… Нет не комунизма, — усмехнулся невесело он, — а простого жёсткого и недопустимо скудного однообразия в еде. Картошка эта, — покосился на высящуюся на столе горку варёной картошки, — уже горло дерёт. Картошка — соль, соль — картошка. Утром, днём и вечером.
— Добиться хотя бы нормального, а не скудного питания, в сложившихся условиях пока не получается.
— А чтоб вам самим рыбки не половить?
Услышав в жалобах на однообразие еды, нотки откровенной паники Сидор невесело ухмыльнулся про себя. Предложить ребятам порыбачить можно было. Вот только кто бы из них стал этим заниматься. Работы и на домне хватало выше крыши. Не хватало только отвлекать людей ещё и на рыбалку.
Впрочем, жрать что-то надо было. Не голодать же в конце концов. Так люди могут просто и разбежаться.