Операция "Цицерон"
Шрифт:
За обедом она едва прикоснулась к еде, вина тоже не пила - вместо него она попросила воды. За весь вечер Элизабет не произнесла почти ни одного слова. Казалось, она совсем не слушала нас с женой. У меня создалось такое впечатление, будто она находится в состоянии безумной тревоги, почти ужаса.
– Лишь несколько недель спустя я узнал причину странного поведения Элизабет. Перед тем как идти к нам, она зашла к знакомому доктору и спросила его, следует ли ей принять наше приглашение: она боялась, что я могу попытаться отравить ее.
В
– Итак,- сказал я, когда мы остались одни,- чем могу быть полезен?
– Нельзя ли мне получить несколько дней отпуска на пасху? Мне очень хочется провести недельку с родителями в Будапеште. Я знаю, мне не полагается отпуска, но видите ли, мой брат в отпуске, и он тоже будет там.
Я пришел в восторг от eё просьбы, и мне пришлось взять себя в руки, чтобы не показать этого. Как только она попадет в Будапешт, подумал я, отец сможет удержать ее. Она просто останется там, а я вышлю eё багаж. Мне захотелось обнять девушку, когда я услышал эту просьбу. Но я достаточно хорошо знал Элизабет и был уверен, что, увидев мою радость, она может моментально изменить свое решение и отказаться от отпуска.
Поэтому я нахмурился и стал вертеть в руках карандаш.
– Гм..,- произнес я.- Вы избрали не очень подходящий момент. У вас eщё много незаконченной работы, и, кроме того...
– Я была бы так счастлива, если бы вы позволили мне поехать. Я обещаю вам закончить всю работу к четвергу.
– В таком случае,- сказал я, подавляя вздох облегчения, и при этом лицо мое немного смягчилось,- в таком случае я дам вам отпуск. Вы говорите, что хотите поехать в четверг?
– Если я сяду на поезд в четверг вечером, то успело к курьерскому самолету, отправляющемуся из Стамбула. Как вы думаете, смогу я попасть на него?
– На самолет? Не знаю,- ответил я, всё eщё стараясь сохранить суровый вид.- Может быть, мне удастся достать вам билет.
Когда я рассказал послу об этой удаче, он тоже был очень доволен.
– Отлично,- одобрил меня фон Папен.- Прекрасное решение. Этим же самолетом вам следовало бы послать объяснительное письмо её отцу. Я позабочусь о том, чтобы у нeё был билет.
Во вторник и в среду Элизабет почти не появлялась в отделе. Она вежливо извинялась, говоря, что ей надо сделать много покупок. Я не возражал, хотя было совершенно ясно, что она"не делала никаких попыток закончить работу до отъезда.
Однажды я встретил Элизабет в городе. Она несла большой сверток.
– Новое пальто,- сказала она с улыбкой.- Буду носить на пасхе в Будапеште.
В среду, накануне своего отъезда, она пришла в отдел и пробыла несколько часов. Работая над переводами, она весело мурлыкала про себя. Очевидно, она была очень благодарна мне за отпуск. Я начинал чувствовать, что, пожалуй, был немного
Элизабет заявила, что вернется обратно через неделю, считая сегодняшний день, что, хорошо отдохнув, она сможет серьезно заняться работой. Она обещала больше не причинять мне неприятностей, весело щебетала о своем брате и о том, с каким нетерпением ждет встречи с ним.
Я купил для нeё билет до Стамбула. Как обычно, кассир заявил, что все билеты на этот поезд уже распроданы, и мне пришлось заплатить за билет двойную цену. Я с радостью сделал это и с удовольствием заплатил бы в три раза больше, только бы избавиться от нeё таким легким способом.
Утром в четверг, то есть 6 апреля 1944 года, Элизабет пришла попрощаться со Шнюрхен и со мной. Сначала она подала руку Шнюрхен, пообещав ей привезти чудесное венгерское пасхальное яичко. Затем подошла ко мне и eщё раз поблагодарила за мою доброту. Я выразил желание проводить eё на вокзал, но Элизабет просила меня не беспокоиться. Однако я оставил eё билет' дома. Кроме того,- но об этом я не сказал,-я хотел лично, убедиться, что она действительно уедет.
– В таком случае я не стану пока прощаться с вами,- сказала Элизабет,ведь мы eщё увидимся перед отъездом.
Выходя из кабинета, она улыбалась. Это был единственный раз, когда я видел eё счастливой.
В половине шестого я был на вокзале. Поезд уже стоял у перрона, хотя оставалось eщё почти полчаса до его отхода.
Фон Пален тоже был там. Он пришел на вокзал, конечно, не для того, чтобы проводить Элизабет, а чтобы попрощаться с испанским послом, который тем же самым поездом навсегда уезжал из Анкары. Я стоял у входа в вокзал, так как не хотел участвовать в этой полуофициальной беседе. В кармане у меня лежали билеты для Элизабет на самолет и на поезд.
"Почему эта несчастная девчонка не может явиться вовремя?" - подумал я, взглянув на часы. Впрочем, до отхода поезда оставалось eщё почти пятнадцать минут.
Я походил немного по привокзальной площади, а затем отправился обратно на перрон. Может быть, я не заметил, что она прошла и теперь была уже в поезде. Но её нигде не было видно.
За пять минут до отхода поезда я начал нервничать. Посол попрощался с испанским коллегой и пробирался к своей машине. У меня, очевидно, был взволнованный вид, так как, проходя мимо, фон Папен спросил:
– Она eщё не явилась, эта ваша Элизабет?
– Нет, господин посол.
– Хочет оставаться верной себе до конца,- сказал он и добавил : - Она, вероятно, явится, когда тронется поезд. Есть женщины, которые всегда опаздывают.
И он пошел дальше.
Элизабет не явилась. Поезд ушел без нее. С этим поездом уехал дипкурьер, в сумке которого лежало письмо, адресованное eё отцу.
Теперь я уже не на шутку встревожился. Прямо с вокзала я отправился на квартиру, где она с недавнего времени жила с одной девушкой из посольства. Эта девушка открыла мне дверь, когда я позвонил.