Операция «Дар»
Шрифт:
Через два дня совещание по этому же поводу, но уже, так сказать, на низшем уровне, проводил со своими старшими офицерами Ильген в собственном особняке.
Лидии Лисовской Ильген поручил приготовить в соседней комнате кофе, и это позволило нашей разведчице почти дословно передать в штаб отряда сообщение гитлеровского генерала.
— Господа, — начал Ильген, — как вам уже известно, по приказанию фюрера наши доблестные войска производят в настоящее время выравнивание линии фронта (так стыдливо было принято у гитлеровцев именовать отступление под непрерывными ударами Советской Армии, уже подошедшей к Киеву). Особо важное значение в
Сообщаю вам поэтому, что «охота на медведя» откроется на рассвете восьмого ноября. Накануне у русских национальный праздник. Они, конечно, будут его отмечать и вряд ли на следующий день будут способны оказать нашим войскам сколько-нибудь серьезное сопротивление. Непосредственное руководство этой операцией возложено на генерал-майора Пиппера. Уверен, господа, что скоро я буду иметь возможность побеседовать с командиром партизан.
Офицеры слушали внимательно. С еще большим вниманием изучали на следующий день это сообщение мы в штабе отряда.
О готовящейся операции одновременно с Лидой узнал и обер-лейтенант Зиберт.
— Тебе хорошо, Пауль, — жаловался ему в казино подвыпивший приятель, офицер полевой жандармерии Ришард, — будешь прохлаждаться в Ровно. А мне предстоит принимать участие в «охоте на медведя». Не скажу, чтобы это меня очень радовало…
Заказав еще одну бутылку коньяку, Кузнецов вытянул из жандарма кое-какие весьма полезные подробности.
Третье сообщение поступило от нашей разведчицы Вали Довгер, мнимой невесты Пауля Зиберта. Валя была сотрудницей в рейхскомиссариате Украины, куда ее приняли по рекомендации самого Эриха Коха. Начальник Вали, доктор Круг, относился к ней весьма снисходительно (еще бы: рекомендована на работу самим Кохом) и позволял себе вести в ее присутствии достаточно конфиденциальные разговоры.
Считалось, что отец Вали Довгер, преданный Германии фольксдойче, убит партизанами. И доктор Круг счел своим долгом сказать Вале при случае, что скоро ее отец будет отомщен.
— Каким образом? — спросила девушка.
И доктор Круг выложил ей все, что знал о предстоящей операции.
Таким образом, мы узнали о ней сразу из трех источников: от Лисовской, Кузнецова и Довгер.
Мы не теряли времени даром и подготовили гитлеровцам жаркую встречу. Правда, мы, признаться, не ожидали, что наступление на нас будет вестись такими крупными силами. Группировка «мастера смерти» Пиппера включала 1-й и 2-й берлинские полицейские полки, роту СС, части из формировавшейся в это время 14-й гренадерской дивизии СС «Галиция» и другие подразделения.
Против партизан были брошены авиация, артиллерия и тяжелые минометы. Это был самый тяжелый бой из девяноста двух, которые пришлось выдержать нашему отряду за всю его историю. Патриотизм, беззаветное мужество, массовый героизм советских людей победили. Гитлеровцы были разбиты наголову и позорно бежали, потеряв свыше 600 человек убитыми и ранеными. Убит был и сам «мастер тодт» — генерал Пиппер. Трофеи мы захватили огромные: артиллерийскую батарею, минометы, пулеметы, автоматы, винтовки, большое количество боеприпасов и различного снаряжения.
Генерал Ильген оказался прав: бойцы и командиры нашего отряда действительно хорошо встретили 26-ю годовщину Великого Октября, правда, не так, как предполагал генерал.
Сразу же после боя штаб отряда принял решение: в довершение к этому сюрпризу нанести по гитлеровской администрации в Ровно три удара подряд. И первый — по Ильгену, как одному из главных организаторов направленной против нас операции. Но в первоначальный план внесли существенную поправку, а именно: учитывая пожелание Ильгена поговорить с командиром партизан, мы решили доставить ему это удовольствие.
Группа Кузнецова получила новый приказ: не ликвидировать Ильгена, а похитить.
Окончательный план был приведен в действие после того, как Лидия Лисовская представила нам подробное описание образа жизни генерала, распорядок его дня, привычки и т. д. Из привычек наше внимание особо привлекла следующая: Ильген обедал только дома — вскоре после полудня — и, как правило, один. Опаздывал к обеду только в исключительных случаях.
В это время в доме, кроме генерала, находились Лидия, кто-либо из двух адъютантов и денщик. Наружную охрану у выездных ворот нес один часовой до шести часов вечера и усиленный пост из трех солдат после шести. Следовательно, всю операцию нужно было провести не позднее шести, а лучше всего — примерно в час дня.
На руку нам сыграло еще одно обстоятельство: оба адъютанта немца 10 ноября отбыли на неделю в «служебную командировку» в Германию, чтобы отвезти семье генерала несколько чемоданов с награбленными вещами. Лучше и не придумаешь! В особняке, таким образом, оставался лишь денщик — из русских «казаков».
Подготовительная часть операции возлагалась на Лиду и Майю, исполнительная — на Николая Кузнецова, Николая Струтинского, Яна Каминского и Мечислава Стефаньского.
Ян Каминский и Мечислав Стефаньский были местными подпольщиками, бесстрашными польскими патриотами. В первые месяцы сотрудничества с нами они полагали, что имеют дело с агентами английской разведки и представителями польского эмигрантского правительства. Со временем, убедившись в их непримиримой ненависти к фашизму, в их мужестве и симпатиях к Советскому Союзу, Кузнецов, с разрешения командования, открыл им правду.
15 ноября 1943 года вся боевая группа собралась еще с утра на квартире Яна Каминского. Шли последние приготовления к операции. Кузнецов придирчиво проверял каждую мелочь. Прежде всего — форма. Внимательно осмотрел самого себя в зеркало. В памяти еще живо было воспоминание о том, как при первом выходе в Ровно он привлекал внимание (хотя и не подозрение) всех встречных военных тем, что был в пилотке. Оказывается, пилотку принято было носить лишь на фронте, в тылу же — фуражку, знаменитую немецкую фуражку с высоко заломленным верхом.
Сейчас все в порядке. Мундир не с иголочки, но и не потрепан, хорошо подогнан. На плечах погоны обер-лейтенанта. На груди слева, ниже кармана, — «железный крест» первого класса. В петлю пуговицы продернута ленточка «железного креста» второго класса (при получении высшей награды низшая уже не носилась — только ленточка). Медаль «За зимний поход на Восток». Немецкие солдаты метко называли ее «мороженое мясо». Справа — знак за тяжелое ранение. Разумеется, все — и награды, и звание, и ранения — аккуратно вписано в офицерскую книжку.