Операция «ЭЛЕГИЯ»
Шрифт:
По стволу клена бесшумно и мягко, словно кошка на охоте, медленно лезет небольшой мужчина восточной внешности в военной форме. В зубах он держит нож-финку. Вот мужчина осторожно встает на большую ветку, что-то высматривает внизу в зарослях кустарника и… словно коршун, падает камнем вниз. Судя по звукам, в кустарниках завязывается жестокая борьба. Несколькими секундами позже к кустарникам устремляются еще двое мужчин с пистолетами в руках…
После бурного секса капитан Ципок чмокнула Сергеева в щеку, мило улыбаясь, весело бросила:
– Спасибо, мой мальчик, ты был просто великолепен.
Плохо соображающий, полностью обессиленный Ермолай что-то невнятно пробормотал. Между тем женщина быстро оделась, улыбнувшись, помахала ручкой и ушла.
Некоторое время Ермолай находился в полузабытье, такого наслаждения он еще не испытывал. Приходя в себя, он старался сосредоточиться, но перед глазами стояло прекрасное гибкое женское тело, теплые руки и зеленые, огненные, зовущие глаза…
Отгоняя видение и сжимая зубы, попытался обдумать события дня. Но мысли постоянно путались: строгий комиссар Иванов, хмурый майор госбезопасности с горящими глазами Мхитарян, прекрасная, нагая, с огненными глазами Ципок, жадная и ненасытная в сексе, отданный им на анализ слиток…
«Какая она все же красивая! – воскликнул не в силах сдержаться. – Надо же, я ей, оказывается, нравлюсь?».
Он еще долго не мог уснуть, в голове была полная путаница…
Рига, особняк в старой части города, штаб-квартира регионального центра Абвер…
Барон фон Шоммера выслушал бодрый доклад своего заместителя о ходе операции «Золотой трезубец». Операция шла по разработанному плану и оснований для беспокойств, вроде бы, совсем не было. Но донесение агента Оракула о том, что русские знают об операции по захвату золота, сильно встревожило барона. Он был почти уверен, что в связи с назначением нового руководителя операции по перевозке золота, русские могут поменять и сценарий операции…
Барон отпустил своего заместителя и глубоко задумался. Об операции «Золотой трезубец» знали совсем немногие: заместитель по центру, майор Рихард Мухель (три члена его диверсионной группы об операции не были осведомлены), капитан Ланге, шифровальщик центра. Ну, еще агент Оракул и его связной-радист, безусловно, адмирал Канарис. Последних троих барон исключал из списка потенциально подозреваемых лиц.
«Получается, – воскликнул барон, – четверо подозреваемых человек. Это подполковник Ковальски – заместитель по центру имел польские корни, майор Мухель, капитан Ланге и ефрейтор Клаус – шифровальщик центра имел родственников в Чехии. Итак, с кого начать проверку?».
Задумчивый барон подошел к музыкальному центру и поставил пластинку поздней работы Вагнера, оперы «Тристан и Изольда». Слушая произведение, он раздумывал об операции «Золотой трезубец»…
В одиннадцать вечера Сергеева разбудит управляющий конторой.
– Голубчик, голубчик, пора вставать, – повторил Коваль несколько раз, пока Ермолай окончательно не проснулся.
Ермолай поднялся с раскладушки с трудом, руки, ноги и спина были словно чужие. Сказывались последствия двух ночных погрузок, да и интенсивный секс с капитаншей потребовал затрат многих сил и эмоций.
«Когда все это кончится…» – недовольно пробубнил про себя Ермолай.
С трудом сделал небольшую разминку, выполнил все гигиенические процедуры и отправился в столовую…
На погрузку ящиков в машины прибыли майор Мхитарян и капитан Ципок. С кислым, недовольным выражением лица майор-Головастик ходил по хранилищу, везде совал свой длинный, горбатый нос и мешался под ногами. Сергеев материл про себя Головастика и при первой же возможности рассматривал Ципок. Но женщина держалась важно и гордо, была невозмутимо холодна и не обращала на него никакого внимания. Это почему-то задевало Ермолая.
Майор полез на машины и стал оценивать правильность погрузки и крепежа ящиков. При этом он усиленно мотал головой, то ли в знак похвалы, то ли в знак несогласия. Сергеев слегка напрягся. Но Головастик, ни сказав ничего, быстро сел в легковой автомобиль и отправился на железнодорожную станцию. Везде ходившая с ним капитан Ципок с непроницаемым лицом также отправилась на станцию, но на другой машине, так ничего и не сказав Ермолаю…
После окончания погрузочных работ, он выехал на станцию вместе с колонной.
Выгрузка ящиков из машин и погрузка в вагон проходила по отработанной схеме. Правда, как и в хранилище, мешался под ногами и везде совал свой неприятный нос недовольный майор Мхитарян. Задавал он и разного рода вопросы Сергееву. Односложно отвечая, Ермолай обеспокоено думал о своем, когда же вернет слиток Ципок…
Ленинград, запасные пути станции«ЛиговскаяТоварная», половина четвертого ночи…
В стороне от товарных составов в полутьме стоят три вагона, усиленно охраняемых солдатами с винтовками. В один из крайних вагонов идет погрузка, солдаты заносят деревянные темные ящики.
К другому крайнему вагону из кустов осторожно, попластунски, пробирается маленький паренек. Вот один из солдат-охранников отходит в сторону, паренек в это время незаметно юркает под днище вагона и замирает. Солдаты-охранники продолжают прохаживаться вдоль вагонов.
Через некоторое время один их солдат останавливается и прислушивается. Из-под днища вагона раздается тихий скрежет. Солдат наклоняется и всматривается. Затем срывает с плеча винтовку, передергивает затвор и кричит:
– А ну вылазь, гад! Стрелять буду!
– Дяденька, не надо стрелять, – раздается писклявый голосок, и через секунду показывается голова подростка…
На табуретке сидит подросток с заячьей верхней губой и плачет. В метре от него стоят двое военных, майор и женщина-капитан.
– Перестань реветь, – грозно бросает чернявый, горбоносый майор. – Кто ты такой?
– Я Шплинт, – заикаясь, изрекает подросток.
– Беспризорник? – строго спрашивает капитан.
– Да, папка и мамка на фронте. Я тоже хотел на фронт, но меня не берут, вот тут с ворами и кантуюсь.