Операция «Гадюка» (сборник)
Шрифт:
«Интересно, — подумал Егор, — как в шпионском фильме. Я — бравый лейтенант, преследую немецких шпионов, которые хотят раздобыть советского завода план».
Сознанию так хочется все разложить по привычным полочкам. А в этой системе ценностей шпион более обычное явление, чем какой-то иной мир без времени.
Пришла женщина неопределенного возраста с двумя мрачными молчаливыми детьми, которые тут же уткнулись в окно и стали смотреть на темный перрон.
— Интересно, где мои сейчас? — сказал Лядов.
— Кого
— У меня жена была, дочка. Только жена дочку увезла. Не хотела жить в номерном поселке. Прошло четыре года и три месяца.
— Откуда такая точность?
— А я в Ленинграде на вокзале газету купил, — сказал Лядов. — С датой выхода.
После долгой паузы, в которой было слышно, как шуршит газетный лист, Майоранский произнес:
— Жаль, что шахмат не взяли. Сейчас бы блиц сыграли.
— У меня живот болит, — сказал Лядов. — У вас не болит?
— Нет… пока нет.
— Черт знает этого еврейчика, — сказал Лядов. — У меня есть подозрение, что вся эта вакцина — липа. Чтобы нас успокоить. А нам обратно не вернуться.
— Перестаньте хныкать и паниковать, — оборвал Лядова Майоранский. — Мы выполняем задание командования, которое лучше нас знает, что именно наше здоровье и самочувствие помогут выполнить задачу.
— Я не командование подозреваю, — ответил Лядов. — А доктора. Хотите газету посмотреть?
— Нет, — ответил Майоранский. — Зачем? Это все равно что марсианскую газету читать. Ни одной знакомой фамилии, ни одного знакомого дела или места. Они и Ленинград переименовали. Какой цинизм!
— Вот мы с вами и поставим их на свои места.
— Тише! Вы что хотите, чтобы каждый милиционер нас услышал?
— Только им и дело, что нас слушать!
— Всегда найдется бдительный товарищ, — возразил Майоранский. — Так было на Руси, так и будет. Лучше подумайте, вы уверены, что найдете то, что нам нужно?
— Почему бы нет?
— Надо сходить в туалет, — сказал Лядов.
Майоранский хихикнул. Ему показалось забавным, что человек собрался в туалет.
«А мне тоже это кажется забавным? — подумал Егор. — Хотя я бы сейчас чего-нибудь съел. А денег нет. Вот бы сейчас подойти к ним и сказать: дайте сто рублей, отдам в Смольном у Берии. Ах, воскликнут они, откуда вы? А я скажу — Лаврентий Павлович поставил меня следить за вами, интеллигентами».
Лядов прошел в туалет и тут же вернулся обратно.
Егор только успел заглянуть за перегородку и увидеть, что Майоранский развернул газету и просматривает ее.
— Заперто, — сказал Лядов, — совсем забыл, что на стоянках туалетами не пользуются.
— Скоро поедем, — сказал Майоранский. — Я тут газету посмотрел, обнаружил, что все эти так называемые демократические процессы вполне обратимы. Недаром оставили Ленинградскую область — чтобы безболезненнее перейти к старым ценностям.
Поезд
Запах еды был соблазнительным. Мальчики сразу отклеились от окна, уселись за столик, замерли, глядели, как мать режет помидоры и курицу.
Поезд был медленным, пассажирским или почтовым. Он намеревался останавливаться на всех станциях.
Егор незаметно для себя задремал.
Впервые за несколько месяцев.
Очнулся он от того, что поезд остановился — видно, недалеко уехал от города.
И сразу стали слышны разные шумы — в вагоне далеко не все спали.
Соседи успели всю еду уплести — на бумаге лежали куриные кости, огрызки помидоров и объедки хлеба. Посреди стола стояла пустая бутыль из-под лимонада. Мальчики спали на верхней полке, внизу женщина. Постельное белье они брать не стали.
Впрочем, в этом поезде мало кто брал постельное белье, потому что ехали не до Москвы, а до разных станций между Питером и Тверью. И народ был небогатый.
Из-за загородки донесся голос Майоранского:
— Что же происходит в организме, когда он подвергся заражению?
Лядов не ответил прямо на вопрос, а сказал:
— Странно, мы столько с вами прожили там, внизу, играли тысячу раз в шахматы, а никогда не приходило в голову понять, что же нас с вами объединяет.
— Профессия, — сказал Майоранский.
— Я не об этом. Я думаю, что это живой мир на нас действует особым образом, мы становимся людьми, а людям свойственно любопытство.
— Вы не рассказали мне о том, что происходит в организме.
— Я могу только очень грубо… приблизительно.
— Я более опытный специалист, чем вы, Лядов.
— Но отстали на поколение. А это непреодолимо.
— Рассказывайте.
— Вот палец, — сказал Лядов, — а вот мозг…
Поезд дернулся, куда грубее, чем в Петербурге, и поехал дальше. Застучали колеса. Лядов немного повысил голос, а Егор подвинулся так, чтобы его голова фактически выглядывала из-за перегородки. Поэтому ему был слышен разговор.
— Если ты захочешь пошевелить пальцем, — был слышен голос Лядова, — то мозг посылает нервный импульс, и при этом выделяется фермент.
— Не учите меня грамоте, — проворчал Майоранский.
— Вы спросили, я отвечаю. Суть нашего открытия заключается в том, что в нервных волокнах отравляющее вещество заменяет этот фермент и поражает центральную нервную систему… Тело перестает слушаться мозга.
— Примерно представляю. И эти разработки ведутся только у нас?
— Нет, это секрет полишинеля. В Штатах тоже есть такие работы.