Операция 'Карантин'
Шрифт:
Древесная пиявка, как ее называли в африканской деревне, внедрилась под кожу давно — припухшее место стало темно-багровым. Чертыхаясь и кляня про себя Африку на чем свет стоит, Полынов побыстрее домылся, насухо вытерся и заглянул в аптечку. Негусто. Набор медикаментов почти как у Сан Саныча: лейкопластырь, йод, кровоостанавливающий карандаш, аспирин, анальгин, стрептоцид… Все понятно, зачем в аптечке в ванной комнате держать ту же вату? Но Полынову от этого понимания было не легче. Обращаться напрямую к прислуге за скальпелем не следовало — сразу пойдут вопросы зачем, что да как… А насколько опасен этот паразит, а не заразит ли Никита
Полынов повертел в руках маникюрные ножницы, вздохнул, отложил их в сторону. Затем взял одноразовую бритву, обломал пластик и обнажил двойное лезвие. Что ж, за неимением лучшего, сойдет и это. Усевшись на край ванны, он прощупал припухлость, определяя, на какую глубину и какой длины нужно сделать разрез, и уже занес было руку, как в дверь постучали.
— Никита Артемович, я вам одежду на спинку стула у двери повешу, хорошо? — донесся голос прислуги.
— Спасибо, Машенька, — поблагодарил Полынов.
И услышав ее удаляющиеся шаги, полоснул импровизированным скальпелем по бедру. Кожа, растянутая пальцами левой руки, распахнулась, и в открывшемся разрезе Никита увидел большую, около двух сантиметров, нематоду. Та конвульсивно задергалась, и толчок почти мгновенно хлынувшей крови выбросил ее на вовремя подставленную ладонь.
Полынов поднес ладонь к глазам и внимательно рассмотрел паразита. Разрез он провел, прямо сказать, мастерски — лезвие бритвы не повредило нематоду. Другое было плохо — нематода оказалась достаточно взрослой особью и сквозь полупрозрачную кожицу последнего сегмента просвечивались ее яйца. Никита бросил паразита в раковину, раздавил лезвием и смыл водой в канализацию. Затем свинтил рассекатель с гибкого душа и мощной струей воды, стиснув зубы, промыл рану. Насухо вытершись полотенцем, засыпал по методу Сан Саныча рану стрептоцидом и заклеил ее лейкопластырем. И только тщательно убрав все следы операции — смыв кровь на полу и спрятав окровавленное полотенце в ворохе своей одежды, — он приступил к бритью.
Через сорок минут в свободном сиреневом спортивном костюме, новых кроссовках, гладко выбритый, благоухающий французской туалетной водой Полынов появился на террасе второго этажа. Дерезницкий поджидал его сидя в плетеном кресле у журнального столика и попивая кофе из маленькой чашечки.
— Присаживайтесь, Никита Артемович, — указал он на кресло напротив и демонстративно посмотрел на часы. — Вы задержались на десять минут. Придется вам пить холодный кофе.
— Приношу свои извинения, Роман Борисович, — развел руками Полынов. — Никак не ожидал, что пыль Африки столь въедлива.
Он сел в кресло и огляделся. Вокруг расстилался типичный пейзаж среднерусской равнины — ближайшие домики были закрыты разлапистыми соснами, а слева, в просвете между молоденькими березками, виднелась неширокая гладь реки с лугом до самого горизонта на другом берегу. Разительный контраст с джунглями Центральной Африки. И все же что-то общее было между верандой бунгало Сан Саныча и террасой дачи Дерезницкого. Плетеные кресла, кофе на открытом воздухе, вид на лес с небольшой высоты… От этих параллелей легонько защемило сердце.
— С кем имею честь беседовать? — полушутя осведомился он, пригубливая кофе. Дерезницкий слукавил, кофе был еще горячим.
Брови у Дерезницкого подскочили.
— Как вас понимать, Никита Артемович?
— Самым прямым образом. — Никита отвел взгляд в сторону и усмехнулся. — Когда я улетал в Африку, вы
— Ах, вот вы о чем! — рассмеялся Дерезницкий. К чехарде своих должностей он уже привык и относился к этому с юмором. — Теперь берите выше. Заместитель ответственного секретаря по делам СНГ. — Он поморщился. — Ранг повыше, однако возможностей влиять на события значительно меньше. Должность заместителя свадебного генерала при мертворожденной структуре исключительно с наблюдательными и рекомендательными функциями… Впрочем, вернемся к нашим делам. Я слушаю вас, Никита Артемович.
— В каком объеме вам докладывать, в полном или кратком? — спросил Полынов, ставя чашечку на стол.
— В полном объеме изложите в отчете, а пока обрисуйте в общих чертах, что удалось выяснить и на каком этапе вы были вынуждены прервать командировку. И насколько ваших данных достаточно для предварительных выводов.
Роман Борисович говорил четко, быстро, смотря в глаза собеседнику. Это была его излюбленная манера вести беседу, и она очень хорошо нивелировала все его внешние недостатки. Даже более, довлела на собеседника умом и проницательностью Дерезницкого, сразу показывала его превосходство.
— Хорошо. — Полынов подобрался. — Считаю свою миссию в Центральной Африке выполненной полностью. Ни один из сотрудников госпиталя американского Красного Креста не имеет отношения к каким-либо секретным службам. Это действительно медики, и они действительно занимаются борьбой с эпидемией «тофити». Более того, вирусолог госпиталя сумел идентифицировать вирус, вызвавший эпидемию…
— Это мне известно, — перебил Дерезницкий. — Вчера их медицинский центр во Флориде распространил пресс-бюллетень о том, что природным носителем этого вируса является горилла. Насколько этой информации можно верить?
— На девяносто процентов.
— Почему?
— Не вижу оснований для дезинформации. Вспомните, когда появилось сенсационное сообщение, что вирус СПИДа обнаружен у макак-резус? Именно в тот момент, когда в прессе начала разворачиваться широкая дискуссия о возможном искусственном происхождении вируса СПИДа. «Новость» о вирусе макаки-резус позволила напрочь забыть пространные статьи специалистов и журналистов, выдвигавших весьма правдоподобные гипотезы о конструировании вируса методами генной инженерии. И хотя через два месяца было установлено, что вирус макак-резус хоть и похож на вирус СПИДа, но таковым на самом деле не является, дискуссию о возможном искусственном происхождении чумы двадцатого века уже никто не продолжил. Сработал закон журналистики — новость интересна, пока она свежа. В нашем случае для появления аналогичной дезинформации предпосылок нет. Десять же процентов я оставляю на возможную ошибку научных исследований, но никак не на подтасовку фактов. В честности и порядочности доктора Киллигру я уверен, но ни один человек не застрахован от ошибок.
— Так вы, Никита Артемович, полагаете, что для подозрений об искусственном происхождении вируса «тофити» оснований нет? — равнодушно спросил Дерезницкий.
И Полынов внезапно понял, что к проблеме «тофити» его шеф охладел буквально сразу же — стоило ему только начать излагать суть своих умозаключений.
— Пока нет, — твердо сказал он и уточнил: — Пока нет опровержения выводов доктора Киллигру.
— Да-да… Да-да… — задумчиво закивал головой Дерезницкий, глядя куда-то в сторону отсутствующим взглядом.