Операция «Караван»

Янковский Дмитрий Валентинович

И мне тут же стало предельно ясно, зачем Альбинос приказал лайнеру развернуться, что именно задумал, и почему нам не удастся спастись от бомбежки ни в подвале, ни где-то еще. Потому что бомбить собирались не город, у Альбиноса бомб не хватит накрыть все кварталы, а он ведь понятия не имеет, где именно мы спрятались. Да и зачем бомбить город, когда можно скинуть пару фугасов на восточную кромку кратера, разрушить ее, а хлынувшая оттуда вода и грязевые потоки сметут город сами. Причем сметут надежно, убедительно, уничтожив заодно все улики, оставив от зданий только забитые грязью фундаменты и подвалы.

Я мог вызвать Алекса по коммуникатору, но не стал

этого делать. Какой смысл? Изменить мы ничего не можем, а произойдет все так быстро, они там, в подвале, испугаться не успеют. Зачем говорить о неминуемой смерти? Только ужас зря вызывать. Перед смертью, как говорят, не надышишься.

Словно в ответ на мои мысли, из вставленной в ухо горошины коммуникатора послышался голос Ольги:

— Андрей, ты где? У тебя все нормально?

Я извлек горошину и опустил в карман куртки. Вот так. Все.

Алое пятно лазерной засветки чуть сместилось, заняв место точно на вершине восточного склона. Все верно. Именно туда надо направить бомбу, чтобы смести вырвавшейся водой весь город до самой бухты, да и за ней тоже, учитывая воронкообразный рельеф местности.

Меня охватил страх. Отчетливый, осязаемый ужас неминуемой гибели. Наверное, так ощущали себя люди, которым вешали петлю на шею, или чью голову склоняли под нож гильотины. На стрелковой дуэли некогда бояться, да и непродуктивно там боятся. Знаешь это, начинаешь вытравливать страх тренировками и самим же собой придуманной философией, и он уходит. А тут… Тут все было иначе. Мне огромных усилий стоило не упасть на землю и не закрыть руками голову. Но я устоял, хотя и понимал прекрасно, что через миг воздух вздрогнет от душераздирающего воя приближающихся авиабомб.

Но вместо этого звука по ушам шарахнул другой, уже знакомый мне, но совершенно невозможный в сложившейся обстановке. Сбоку, примерно в километре от меня к северу, раздался свирепый гул, словно великан с силой выдувал воздух через соответствующую ему по размеру соломинку для коктейля. Точно такой гул я слышал совсем недавно, когда высоко над палубой эсминца включился маршевый двигатель зенитной ракеты. Рефлекторно я обернулся и действительно увидел ракету, мчащуюся в небо и оставляющую за собой чуть изогнутый клубящийся дымный след.

Такое было немыслимо, невозможно, если только не сработала какая-то неизвестная нам автоматическая система противовоздушной обороны. Но если это, действительно, автоматика, то почему при первом пролете лайнера над кораблями она не дала о себе знать, почему позволила уничтожить мой боевой флот?

А если не автоматическая? Если ракету пустили люди, которым на корабли плевать, которым они не нужны ни для каких грандиозных целей? А вот когда возникла угроза всему городу, они тут же отреагировали быстро и симметрично. И чудовищно эффективно. Лайнер, видимо, находился уже совсем неподалеку, так как ракета достигла его очень быстро. Над головой, высоко в небесах, полыхнула яркая вспышка, а затем прилетел грохот взрыва, скраденный расстоянием. Алое пятно на краю кратера пропало. Воцарилась прежняя незыблемая тишина, и только дымовые следы в чистом небе напоминали о произошедшем. Один от ракеты, длинный, густой, изогнутый, а другой в месте ее попадания, похожий на белую амебу с ножками, оставшимися от разлетевшихся по сторонам осколков.

Какое-то время я стоял, приходя в себя, потом резво прыгнул за руль, развернул внедорожник на север и погнал его по пустынным улицам к предполагаемому месту пуска. По пути я задумался, кого я там могу застать, и чем это для меня и для него может кончиться.

Основным

предположением была и оставалась моя теория о таинственном капитане Немо, то есть, о выжившем моряке или офицере контингента базы, по каким-то причинам оставшемся на острове. Но тогда получалось, что беспокоиться мне не о чем, и что боец из капитана Немо будет точно похуже, чем из меня. Ведь если на момент эвакуации ему было лет двадцать пять или тридцать, то сейчас уже около шестидесяти. И каким бы крепким стариканом он ни был, я с ним без труда справлюсь, завяжись между нами рукопашная схватка. Об огневом контакте и вовсе говорить нечего, у меня в этом был богатый опыт.

Другое дело, что он тут мог быть не один. Он мог оказаться частью гипотетической команды добровольцев-смертников, в задачу которых входило обеспечение отхода основных сил. Но смертники выжили, и теперь представляли собой сплоченный и хорошо подготовленный отряд шестидесятилетних моряков под предводительством семидесятилетних офицеров. Конечно, если у них огнестрельное оружие, они могут представлять некоторую угрозу, но все же не настолько серьезную, чтобы изменить мои планы на их счет. К тому же, совсем уж на худой конец, на заднем сиденье валялось ракетное ружье Алекса и патронташ с зарядами к нему.

В общем, прикинув все возможные риски, я не стал возвращаться за подмогой. Куда важнее было оказаться на месте пуска ракеты до того, как стариканы, ковыляя, разбредутся по подвалам и углам, где их затруднительно будет искать. Им удавалось оставаться незамеченными для нас уже второй день, так что они и дальше смогут прятаться на хорошо знакомой территории. В мои же планы входило застать их у зенитного комплекса, а потом убедить их поделиться со мной информацией. Уж они-то наверняка могли знать что-то полезное. Например, теперь я был уверен, что отсутствие летающей техники на острове могло быть обусловлено не тем, что ее всю без остатка использовали при эвакуации, а тем, что оставшиеся гравилеты находятся в тайных укрытиях под контролем стариков, и не предназначены для случайных гостей острова. Но для нас это очень важно. Для нас владение даже единственным гравилетом могло коренным образом изменить ситуацию и сделать наше положение не столь безнадежным, каким оно являлось на настоящий момент.

Я спешил. Каждый поворот я проходил почти на пределе возможностей внедорожника, да и собственных тоже. Ориентиром мне служил дымовой след от ракеты, висящий над крышами зданий. Но проехать напрямик было невозможно. Где-то мешали длинные здания, где-то возведенные островитянами баррикады, где-то слишком буйная растительность, взломавшая покрытие мостовой. Поэтому, чтобы не упускать драгоценных секунд, приходилось выдавливать педаль акселератора на прямых участках, а перед поворотами тормозить и резко выкручивать руль, то и дело пуская машину в занос. Внедорожник, с его высоким центром тяжести, был мало для этого приспособлен, так что я пару раз чуть не завалил его на бок.

Но даром усилия не пропали. Ветра почти не было, поэтому дымовой след двигался едва заметно, и вскоре я почти достиг места, откуда он вздымался в безоблачные небеса. В этой части острова не было больших зданий, а тянулись только одинаковые бетонные ангары с двускатными крышами, заключенные в огромное кольцо из проржавевшей колючей проволоки. Пробить в таком ограждении брешь из ракетного ружья не представляло никакой сложности. Но мне не хотелось поднимать шум, и не хотелось, чтобы мои действия можно было трактовать, как агрессию. Да и не хотелось бы спугнуть стариканов раньше времени.