Операция «Карибская рыбалка»
Шрифт:
– Вы не ответили на вопрос, – в голосе Ларнера послышались металлические нотки.
Доктор Бэнкс отвернулся к бассейну. Симпатия, которой он недавно проникся к руководителю операции, улетучилась без следа.
– Хм, понятно. Значит, это меня не касается, – в глухом голосе дельфинолога угадывались обида и разочарование. – Хорошо… Эхолоты их не определят. Услышать могут гидроакустики, но это их не насторожит – здесь обитают и дикие дельфины.
– А боевые пловцы?..
– Если к носу дельфина прикрепить отравленную иглу – он сумеет победить хоть десяток спецназовцев! Том отлично умеет срывать акваланг. Джерри может захватить боевого пловца и утянуть его на дно. Мне даже не пришлось специально обучать его этому – на воле дельфины иногда так играют с ныряльщиками, если те оказываются слишком пугливыми или досаждают им в период спаривания… Боевой пловец, каким бы спецом он ни был, все равно создание сухопутное. А у дельфинов организмы иные… Вы слышали об использовании дельфинов на военно-морской базе «Камрань» во Вьетнаме?
– Очень мало.
– Я тогда только начинал работать с дельфинами. Наши питомцы патрулировали рейдовую стоянку кораблей ВМФ США. Десятков шесть вьетконговцев отправились к праотцам при попытке подобраться к нам.
– Отлично. Никогда не думал, что дельфины такие опасные животные.
– Не более опасные, чем человек, – доктор бросил тоскливый взгляд на резвящихся в воде «диверсантов». – Жаль их… Погибнуть могут. Они для меня как дети!
– Для обеспечения национальной безопасности ничего не жаль! – в голосе Ларнера опять звякнул металл.
Доктор вздохнул и сухо изрек:
– Не беспокойтесь, я знаю свои обязанности. Том и Джерри будут готовы по вашему первому требованию. Лучше всего к борту вражеского судна прикрепить радиомаяк, на который дельфин и будет ориентироваться.
– Об этом я позабочусь, – Ларнер подкинул на ладони черную плоскую коробочку, шероховатую на ощупь, с ярко-желтой полосой на единственной гладкой поверхности, обозначающей сторону прикрепления, и снисходительно поморщился. – Тут наш друг из ЦРУ о какой-то своей агентуре говорил…
Мелодично зазвучал телефон. Ларнер аккуратно поднес трубку к обгоревшему на солнце уху, внимательно выслушал. По мере получения информации лицо его приобретало все более и более довольное выражение. Улыбнувшись, он переспросил:
– Самолетом? И сколько их? Десять? Отлично… Пусть побегают…
Глава 7
Куба, Гаванский залив
Багровый закат завесил небо. Палубные надстройки отбрасывали все более длинные тени. Воздух словно оцепенел. Душный дневной зной никак не хотел уступать свое место ночной прохладе. Приносящий хоть какое-то облегчение ветерок словно устал за день и незаметно улегся вокруг плотным вечерним воздухом. Пахло морем, дизельным топливом, неопределенными и непривычными тропическими ароматами. На палубе сухогруза «Максим Горький» негромко разговаривали между собой свободные от вахты матросы и морские пехотинцы охраны. Вахтенный, опершись о леер, задумчиво разглядывал редкий портовый мусор, проплывающий мимо судна, вполуха слушая сидевших рядом и травящих байки моряков.
Внезапно до его слуха донесся тарахтящий и чихающий звук лодочного мотора. Приглядевшись, в наступающих уже сумерках он увидел небольшую старенькую дюралевую лодчонку с таким же стареньким и еле дышащим мотором. На корме ее стоял чуть не лопающийся от гордости за свой катер щупленький мальчишка с черной как смоль кожей. На лодке виднелись слегка прикрытые брезентом деревянные лотки с бананами, кокосами и прочей снедью. Лицо вахтенного приняло недовольное выражение – мальчишка был одним из портовых торговцев. Зная их навязчивость – привяжутся хуже банного листа, – он приготовился сурово прикрикнуть на мальчонку. Но ловкий негритенок опередил его. Заглушив мотор, он пустил лодку скользить вдоль борта сухогруза, мгновенно сдернул брезент со своего товара и звонко затараторил на ломаном русском языке:
– Добрие сеньорес! Купи ананаса-банана-кокоса и морьепродьюкти, – мальчонка, необычайно довольный подхваченным где-то сложным словом, улыбался во весь рот, демонстрируя ярко-белые зубы. – Каму нада сигара, лючший сигара! Виски-текила-ром-джин-водка купи!
Заслышав звенящие в неподвижном вечернем воздухе призывы, к борту подошли несколько моряков. Мальчишка, увидев их, начал хватать с лотков фрукты и протягивать морякам, крича с удвоенной силой. При этом он так прыгал по своей лодке, что та едва не опрокидывалась. Негритенок отчаянно балансировал, ловил равновесие, но продолжал метаться, хватая и предлагая то одно, то другое.
– Совсьем почти недорога-дешева! Купи! Хочешь женщьина – простьитутка привьезу! Быстра-быстра, трес минутас! Очень карасивиа!
Моряки покатывались со смеху, слушая торговца. Пожилой мичман добродушно гаркнул, перекрывая смех товарищей:
– Чеши отсюда, головастик сушеный! Сам со своими девками кувыркайся!
Негритенок, подхватив два крупных кокоса, попытался подкинуть их вверх, неуклюже качнул лодку и, забавно дрыгнув ногами, шлепнулся в воду. Кокосы плюхнулись следом. Моряки зашлись хохотом. Вахтенный попытался разглядеть, куда делся мальчонка. Но в наступившем уже сумраке разглядеть темнокожего человека, одетого лишь в темные трусы, на фоне черной воды было невозможно.
Упав с лодки в сторону русского сухогруза, негритенок отчаянно заработал руками и ногами, стараясь нырнуть как можно глубже. Уперевшись руками в надвинувшийся на него борт корабля, он стал перебирать ладошками вдоль него, изо всех сил помогая себе ногами и борясь с собственной плавучестью. Забравшись уже достаточно глубоко, он выдернул из кармана трусов маленькую плоскую коробочку с желтой полоской. В слабеющем сумеречном свете, который уже не в силах был пробить водную толщу, конечно же, невозможно было разглядеть не только полоску, но и саму коробочку. Да только это нисколько не мешало сообразительному мальцу. Зря, что ли, он со всем присущим его возрасту любопытством еще на берегу изучал интересную игрушку, извертев ее в пытливых руках. Разве что разобрать не решился – можно ведь и испортить! Зато теперь он великолепно помнил, что полоска была именно на гладкой стороне, и именно так и полагалось приложить эту штуковину к корабельному металлу. Коробочка плотно притянулась к борту сухогруза своей магнитной стенкой. Воздуха в легких почти не осталось. Малец ловко развернулся в воде, оттолкнулся ногами от корабля и, делая редкие гребки, стал всплывать.
Голова сорванца появилась рядом с лодкой. Вахтенный облегченно вздохнул и сурово рыкнул на торговца на ломаном испанском:
– Здесь находиться нельзя! Уходи отсюда быстро!
Негритенок испуганно вытаращился на него, белея в сгущающихся сумерках глазными яблоками. В два гребка подогнав щуплое тело к лодке, он виновато заулыбался, пытаясь смягчить сердце сердитого матроса.
– Дуй отсюда! Иначе буду стрелять! – для пущего страха добавил русский моряк.
Схватившись за кормовую доску своего катера цепкими руками, негритенок одним движением вскочил на него.
– Не надо стрелять, сеньор! Пожалуйста! Я ничего плохого не сделал! – жалобно захныкал он. Вода тонкими струйками стекала с его мокрой курчавой головы.
Засуетившись, он подогнал веслом упавшие в воду кокосы и ловко достал их. Тут же вскочил, бросился к мотору, на удивление быстро завел его и снова на русском закричал:
– Завтра приехать, добрие сеньорес! Грациес, спасьибо!
Взревев стареньким двигателем, лодка рванула в сторону берега.
В грязных трущобах портового квартала негритенок ориентировался великолепно. Еще бы – он здесь родился и вырос. И если тетушка Эмилия вдруг перестанет заботиться о нем и давать такую же легкую, как сегодня, работу, в этом богом забытом месте ему предстоит прожить и всю оставшуюся жизнь. А не хотелось бы.