Операция «Кристалл»
Шрифт:
– А наш-то призрак, – не дал даже отсмеяться команде Турецкий, – тоже где-то бродит.
– Вы имеете в виду Солонина? – спросила Кати, продолжая юмористическую ноту.
– Я… Я даже не знаю, кого имею в виду.
– И вот это мы будем сообщать президентам трех, нет теперь уже четырех стран? – спросил Реддвей. – Вот для этого они создавали наш «Пятый уровень»?
– Ну, кое-что мы сделали, – вяло заметил Турецкий.
Ему стало тоскливо. Снова он думал ни о чем, вернее, очень конкретно и очень безысходно: «А уж эту загадку мне не разрешить…»
Глава 54.
Солонин снова ехал в Шереметьево. Ехал за три часа до отлета. Просто не хотелось без дела сидеть в Москве.
И ругал себя на чем свет стоит:
«Вот не надо было тогда уезжать. Вот надо было докопать все, а потом ехать к Турецкому и плакаться на свою долю горемычную, дескать, я вам не мальчик, я не могу без полного знания ситуации. Ну вот я ситуацию всю узнал. И что? Много я доброго сделал? Малинова упустил. Еще раз узнал, что политика – дело циничное. И все? Ну, наказал несчастных ментов, дал поспать водителю-волгарю и прислуге мальчика Димы. Единственный добрый человек встретился на моем пути – Фридман, так и его уберечь не смог».
Автобус шел со всеми остановками. Долго стоял в пробке у метро «Аэропорт», потом снова потащился со скоростью черепахи.
«Сыщик хренов, придурок с бицепсами. Это тебе не часовых валить. Тут думать надо. Куда все тропки вели с самого начала? Да к Малинову и вели. Если, конечно, исключить Берию и Цирева. Вот за Диму и надо было сразу браться. Он же лежал с гэбэшником в больнице, он был у его смертного одра, ему тот поверил свою сокровенную тайну. Только он один мог завертеть всю эту катавасию…»
Солонин нахмурил лоб. Что-то в этих размышлениях ему не нравилось. Что-то царапало его, какая-то была ложь во всей этой истории. Какая-то изначальная неорганичность.
Он начал прокручивать ее в своем мозгу еще и еще раз и вдруг остановился.
«Мамочка родная! Ну и вкус у меня, если я во все это поверил! Ну и психолог из меня, если я даже мысль такую мог допустить! Да гнать меня из „Пятого уровня“ в три шеи! Что за умильную картинку я себе нарисовал – прожженный гэбист исповедуется Малинову на смертном одре! Ну и картинка! Фигня все это, дорогие товарищи! Все это липа и развесистая клюква!»
– Метро «Сокол», – сказал водитель.
«Сокол ты, Сокол, жопа, – вспомнил старый анекдот про космонавта Солонин. – Сокол…»
А в следующую минуту он уже протискивался в закрывающуюся дверь.
Нет, все– таки из команды его гнать рано. Он умеет хотя бы исправлять свои ошибки. Он хоть и запоздало, но начинает что-то сопоставлять. В памяти вдруг всплывают детали. Чьи-то глаза, руки… Да-да, именно руки… Вот именно на руки он внимания и не обратил. А ведь это так бросалось в глаза.
Через Ленинградку в этом месте перебежать – смерти подобно. Машины несутся с такой плотностью – иглу не просунешь! Но Солонин бежал, как по чистому полю.
Вот и Алабяна. А здесь – направо, в этот уголок рая посреди загазованной Москвы.
Дача Фридмана была третьей. И Солонин остановил свой лёт почти у калитки.
Сейчас все должно было решиться. Или он полный идиот, или операция «Кристалл» будет сегодня завершена.
Во дворе лаяла огромная собака. У Солонина радостно забилось сердце. В прошлый раз ее не было.
Да, эта собака могла разорвать на мелкие кусочки. Но только не Солонина. Впрочем, хитрости здесь не было никакой. Любое животное понимает доброе слово. Вот люди – нет.
Как только собака завиляла хвостом и скрылась в будке, занавеска в доме чуть колыхнулась.
Солонин успел это заметить. Поэтому не стал стучать в дверь и дожидаться, пока хозяева соизволят ему открыть.
Он со всей дури ломанулся в окно – и успел вовремя.
Белоголовый старик с водянисто-голубыми глазами вскидывал ружье. Солонин выбил оружие ударом ноги и повалил старика на ковер. Впрочем, больше резких движений не потребовалось. Старик затих.
– Здравствуйте, Георгий Карлович, – сказал Солонин, вставая с пола. – Или вас теперь надо звать Семеном Семеновичем.
Старик пополз к дивану и с трудом на него взобрался. Мучительный кашель заставил его тщедушное тело забиться надолго.
– Не долечились? – сочувственно спросил Солонин. – А вроде бы лечились от во-от такущей язвы, – растянул он руки по-рыбацки. – Интересно как. Я думал, только у нас мастера грима работают, оказывается, нет ничего нового под луной. Кстати, это не вы выбирали фразу из Екклезиаста? Нет, наверное, не вы. Вы же в Бога не веруете, правда? А вот во что вы верите, Георгий Карлович, так это в то, что можно всех на свете обвести вокруг пальца? Что можно запросто убить своего лечащего врача и выдать его за свой собственный труп? А потом еще жить в его доме. А ведь это какое-то некрофильство. Вы что, труп потом сами сюда таскали? Чтоб уж наверняка.
– Кто тебя навел? – наконец подал голос Цирев.
– Никто, отдам должное вам, Георгий Карлович, вернее, вашему большому вкусу.
– Мне насрать! – гаркнул Цирев.
– Да, помнится, фекальная тема вас очень прельщала, – улыбнулся Солонин. – Но очень уж грубо вы действуете. Знаете, врачи все же больных не судят. Они их лечат. И очень переживают, если больной умрет. Вот с этим вы переборщили. А по сути – верно. Такая самокритика!
Цирев сжал кулаки.
– А теперь мне объясните ради, знаете ли, любопытства, зачем вы остальных агентов-то кончили? Они бы на вас еще работали и работали…
– Негде уже работать стало, – зло передернулся старик. – Везде успели кислород перекрыть.
– И вот так просто – потому что не нужны? – поразился Солонин.
– Да, шваль выбрасывают, – ощерился Цирев.
Солонин пожал плечами. И загрустил. Старик беспощадно тащил за собой в могилу и остальных.
Цирев сидел, сжав костлявые кулаки.
– Заинтригованы, да? – решил не жалеть старика Солонин.
– Ну хорошо, заинтригован, как догадался, гаденыш? – выдал свой потайной интерес Цирев.