Операция «Ледокол»
Шрифт:
— Конечно. Ты же знаешь мои вкусы.
Пола ушла на кухню, чтобы приготовить коктейль водка-мартини. Прошло более трех лет с тех пор, как он научил девушку этому рецепту, который из-за книг одного хорошо всем известного писателя стал так популярен. После первого глотка, пульсирующая боль в плече стала менее напряженной, и уже через секунду Бонд чувствовал, что почти вернулся в норму.
— Какой у тебя красивый халатик! — Мозг Бонда начал посылать сигналы своему телу, и, несмотря на раны, тело начало отвечать на его эмоции и желания.
— Вообще-то, — она застенчиво улыбнулась, — по правде говоря, ужин у меня уже
— В шахматы играть не помешает, или в любой другой вид спорта в закрытом помещении, который ты пожелаешь.
Она потянула за свой поясок, и ее халатик распахнулся.
— Ты сказал, что я знаю твои вкусы, — промолвила она, потом добавив: — ну, если ты, конечно, чувствуешь себя в норме для этого.
— Для этого я всегда чувствую себя в норме, — ответил Бонд.
Когда они сели поесть, была уже почти полночь. Пола украсила стол свечами и приготовила по-настоящему незабываемый ужин: куропатка в соусе; хорошо прожаренная лососина и наивкуснейший шоколадный мусс. На рассвете, в четыре утра, они покинули квартиру.
Пола, теперь уже одетая для жуткого холода, пропустила Бонда вперед, чтобы тот спускался по лестнице первым. Вынув П-7 из кобуры, Бонд выбрался под покровом теней на улицу и прокрался по скользкой ледяной дороге сперва к «Вольво», затем — к «Ауди». В «Вольво» спал мужчина. Голова его была откинута, рот — открыт. По всей видимости, ответил Бонд, парню снился один из тех увлекательных снов, которые так любят посмотреть все посреди ночи горе — соглядатаи. «Ауди» была пуста. Бонд дал сигнал Поле, и та уверенной походкой прошла по тротуару к своей машине. Автомобиль завелся с первого раза, выпустив из выхлопной трубы в морозный воздух пышные облака. Машину Пола вела с мастерством человека, привыкшего каждый год месяцами ездить по снегу и льду.
В отеле он без зацепочки расплатился за номер и забрал свои вещи. Не было хвоста и по дороге в аэропорт «Вантаа».
Официально аэропорт «Вантаа» закрыт до семи утра, и все равно там всегда болтаются люди. В пять часов у аэропорта вид, который можно встретить в любой точке земного шара — вид, который обычно ассоциируешь с кислым запахом огромной кучи выкуренных сигарет, с ароматом вездесущего кофе и ощущением усталости от ожидания ночных поездов и самолетов.
Бонд не хотел задерживать Полу. Он заверил ее, что позвонит из Лондона как можно скорее, и они поцеловались на прощание, нежно, спокойно, не делая из этого какую-то трагедию.
Бонд выбрал свой пост в главном зале отлета, где постоянно туда-сюда шныряли люди. Боль в плече опять начинала пульсировать. Бонд огляделся: вымотанные дорогой пассажиры пытались уснуть в глубоких комфортабельных креслах, а вокруг ходило парами приличное число полицейских, строго следивших за порядком, который так и не нарушался.
Точно в семь аэропорт ожил, а Бонд уже стоял у стойки «Финнэир», чтобы быть первым. Свободных мест на рейс «Финнэир» N 831 отправлением в 9:10 оказалось много. Около восьми пошел снег, а в 9:12, когда самолет DC9-50 взвыл над взлетной полосой, снегопад усилился. Хельсинки быстро исчез в вихре белого конфетти, который вскоре сменился горным ландшафтом из облаков под кристально чистым, лазурным небом. Ровно в 10:10 утра по лондонскому времени, его самолет коснулся 28-ой
Через час Джеймс Бонд уже был в высоком здании штаба Секретной службы. К тому времени боль в плече пульсировала так, словно у него там болел зуб. Со лба градом катился пот, и его тошнило.
4. МАДЕРОВЫЙ ПИРОГ
— Ты уверен, что это были профессионалы? — уже в четвертый раз спросил М.
— В этом я нисколько не сомневаюсь, — снова повторил Джеймс Бонд. — И еще раз подчеркну, сэр: я был их мишенью.
М фыркнул.
Они сидели в кабинете М, на десятом этаже: М, Бонд и Начштаба Билл Тэннер.
Попав в здание, Бонд сразу же поднялся на лифте прямиком на десятый этаж. Там он, покачиваясь, ввалился в приемный кабинет — владение мисс Манипенни, аккуратного и незаменимого личного секретаря М. Взглянув на него, та сперва радостно улыбнулась.
— Джеймс…, — начала она, но, увидев, что Бонд шатается, выскочила из-за стола, чтобы помочь ему добраться до стула.
— Как восхитительно, Пенни, — проговорил Бонд, сонный от боли и слабости. — Ты пахнешь великолепно. Ты — сама женственность.
— Ах, Джеймс, это все «Шанель». А вот ты — ходячая смесь пота, антисептика и капельки… кажется, духов «Пато».
М у себя не было, он ушел на заседание Объединенного разведывательного комитета, поэтому уже через десять минут Бонд оказался в лазарете, куда ему помогла спуститься Манипенни, и где за ним сразу принялись ухаживать две медсестры из служебного персонала. Дежурный врач уже спешил к нему.
Пола оказалась права: рану было необходимо залечить. Причем одними антибиотиками не обошлось — пришлось наложить швы, но к трем часам дня Бонд чувствовал себя уже гораздо лучше и был вполне готов идти на ковер к М и Начальнику штаба.
М никогда не позволял себе крепких словечек, но сейчас он выглядел так, словно вот-вот сорвется.
— Ну-ка, расскажи мне опять о девчонке. Об этой, Вакер. — Он облокотился на стол, наощуп набивая свою курительную трубку; его серые глаза буравили Бонда, словно не доверяя ему.
Бонд старательно повторил все, что знал о Поле.
— А подружка? Та, которую она упомянула?
— Анни Тудеер. Работает в том же агентстве, занимает похожую должность. Они, как я понимаю, вместе работают над одной проблемой: раскрутка фирмы, которая занимается исследованиями в области химии, в городе Кеми. Это на севере, но не за Полярным кругом.
— Я знаю, где находится Кеми, — почти огрызнулся М. — Там делаешь пересадку, когда летишь в Рованиеми или дальше на север.
Старик склонил голову в сторону Тэннера:
— Начальник штаба, не прогонишь ли мне эти имена через компьютер? Посмотрим, не найдется ли что-нибудь там. Можешь даже отправиться с поклоном к «Пятерке». Спроси, есть ли что-нибудь у них.
Билл Тэннер почтительно кивнул и вышел из кабинета.
Как только закрылась дверь, М откинулся в своем кресле.
— Ну, и какова твоя профессиональная точка зрения, 007? — Серые глаза блестели, и Бонду на секунду подумалось, что М уже знал всю правду и держал ее вместе со многими другими секретами запертой в темницах своей памяти.