Операция «Лесные муравьи»
Шрифт:
И кровавые, и амазонки часто даже не вносят куколок в гнездо, а, бросив их где-нибудь в тени, вновь спешат к подвергшемуся нападению муравейнику и успевают вынести оттуда ещё какое-то количество коконов.
Все это куколки только рабочих. Если какой-нибудь муравей из числа атаковавших чужое гнездо и потащит куколку самца или самки, то раньше или позже бросит её в пути.
Возможно, дело в том, что куколки и самок и самцов фуска крупнее, чем куколки рабочих, и плохо держатся в челюстях у грабителей. Нести же их под грудью муравьи-амазонки совершенно неспособны; ножки у них короткие и посадка
Набегам вроде описанного могут подвергаться не только муравейники черного фуска, но и гнезда краснощеких руфибарбис. Эти встречают неприятеля совсем не так, как фуска.
Отбиваясь от нападающих и прорываясь сквозь их ряды, тысячи руфибарбис покидают гнездо, унося в челюстях кто кокон, кто личинку. До конца событий они оставляют их где-нибудь в сторонке, под листом, в тени травы. Другие, выбежав из гнезда без груза, вступают в единоборство с амазонками, а тех, которые все же прорвались в подземные камеры и похищают оттуда куколок, перехватывают, стараясь отнять у них добычу.
Сражение идёт не только на поверхности муравейника, но, как показали наблюдения в стеклянных гнёздах, и внутри.
Многие руфибарбис впиваются в похищенный кокон, не уступая его добром. Иные энергично преследуют захватчиков: даже на полпути к муравейнику амазонок всё ещё видны сражающиеся группы. Схватки нередко кончаются тем, что амазонка точным ударом челюстей обезглавливает краснощекого и уносит трофейный кокон вместе с впившейся в него головой погибшего, но не сдавшегося защитника гнезда.
Раз уж речь зашла о том, как поставлена у атакуемых муравьёв оборона, надо сказать и о тактике нападающих. Охотясь за куколками, они способны маневрировать — и выжидать, и отступать. Оторвавшиеся же от колонны одиночки, если даже они окружены противником, не делают попыток к бегству, не прячутся, а наоборот, навлекая на себя множество защитников гнезда, в схватке с ними погибают. Тем временем основные силы уходят с трофеями.
Бой длится обычно недолго.
Проходит несколько минут после начала нападения, и все утихает: амазонки с захваченными куколками ушли, а краснощекие возвращаются в разоренное гнездо, снося в него спасённый расплод.
Водящийся в Сальских степях, вблизи Маныча, другой муравей-грабитель — Россомирмекс — днём в солнечные часы никаких походов не совершает. В это время муравьёв вообще не видно: они появляются лишь к вечеру, когда спадет жара. Первыми из гнёзд показываются солдаты. После короткой пробежки они снова ныряют в подземелье и затем выбегают уже попарно, причем один сразу же оседлывает другого. Несомые обвивают несущих брюшком и так тесно прижимают оба усика и все шесть ножек, что становятся почти незаметными.
Десятки пар цепочками движутся в сторону облюбованного чужого гнезда.
Обычно Россомирмекс нападает на муравейники Проформика назута.
Если во время похода теряется направление, парочки распадаются, муравьи спешиваются и в поисках пути, рассыпаясь направо и налево, обшаривают все щели. Едва гнездо найдено, захватчики, быстро подавляя сопротивление хозяев, прорываются внутрь и вскоре уходят с коконами муравьёв Проформика. На этот раз все Россомирмекс движутся пешим
Итак, набег успешно закончен, чужие куколки доставлены домой и брошены в подземные камеры. Здесь они долёживают свой срок, после которого из них выйдут рабочие муравьи. Едва успев окрепнуть, эти муравьи без промедления принимаются за дело.
И вот рабочие фуска, руфибарбис чинят и строят ходы и камеры неродного для них гнезда; кормят муравьёв и личинок другого вида, моют их; переносят грузы; если требуется, обороняют от врагов муравейник и переносят при переселениях гнездо с одного места на другое.
Короче говоря, хотя им и приходится отдавать силы не своему виду, хотя их жизнь служит процветанию и размножению вида исконных его врагов, и фуска и руфибарбис, выйдя на свет из коконов в камерах чужого гнезда, ведут себя здесь, как дома.
Сами же хозяева гнезда, которые, охотясь за чужими куколками, проявили столько силы, сноровки и решительности, в мирных, домашних условиях часто оказываются совершенно малодеятельными и неприспособленными к самостоятельной жизни.
Когда в гнёздах муравьёв-амазонок имеются рабочие муравьи и куколки фуска, руфибарбис, цинереа, или гагатес, а то даже двух-трех видов сразу, амазонки процветают. Сами же по себе эти муравьи до того беспомощны, что, если изолировать их, даже снабдив в изобилии лучшим кормом и оставив около них личинок и куколок, которые должны бы побуждать их к деятельности, они все равно ничего не сделают, не смогут даже кормиться и в конце концов погибнут от голода.
Стоит пустить в эту группу хотя бы одного Формика фуска, как он сейчас же, ощупав муравьёв-амазонок антеннами, примется за работу: того накормит, этого отнесет в сторону, позаботится о личинках, приведет все в порядок. Очень любопытно, что на прикосновение чужеродного фуска хозяева гнезда отвечают так, как если бы они скрещивали антенны со своими собратьями.
Весьма поучительно познакомиться с тем, как изложенные здесь факты описывались в старых книгах. Почти во всех, словно о чем-то само собой разумеющемся, идёт речь о кровопролитных войнах муравьёв, о воинственных и властных муравьях-рабовладельцах и о муравьях-рабах, которые до смерти преданы своим господам. Во многих — чаще заморских — сочинениях по разным поводам повторяется, что муравьи-рабы — «черные», «черномазые», что муравьи, рождающиеся под чужим кровом, не сознают своего положения и счастливы не меньше, чем на свободе.
Нетрудно сообразить, кому на руку вымыслы о муравьях — завоевателях чужих гнёзд, о благоденствующих муравьях-рабах, о благородных муравьях-рабовладельцах. Вот уж подлинно сказки для взрослых, сказки на потребу реакционерам и колонизаторам, владельцам плантаций и расистам-негроненавистникам! Их, конечно, вполне устраивает такая игра воображения. Они, конечно, не прочь бы найти в природе какое-нибудь подобие империалистических войн, какую-нибудь видимость невольничества…
Нет нужды строить догадки насчет того, сознают ли муравьи своё положение и насколько они могут быть счастливы вообще и в гнезде чужого вида в частности. Но нельзя не задуматься над тем, как глубоко могут проникать в науку старые, рожденные в мире прошлого, взгляды и представления.