Операция «Немезида»

Утолин Константин Владимирович

— А если передадут?

— На все воля Господа, — повторил Угрюмов. — Осталось меньше месяца. Даже если аспиды узнают… Не успеют развернуться. Худо нам придется, конечно, но — в принципе ничего не изменится.

— Мы мало знаем про аспидов, — покачала головой Алферьева. — Они могучи.

— Но не гибки, — почти беспечно парировал Илларион. — Хлойны во сто крат умнее, вот кто меня действительно поразил. Способности к магии весьма средние — и такая мудрость… Опасный противник, если хочешь знать. Славно, что Аучи с нами, а не с теми же аспидами. Разум хлойнов плюс инстинкты и мощь аспидов — это было бы ужасно!

— А

разве это невозможно?! Аучи — только один из хлойнов.

— Не один, так или иначе он представляет интересы нескольких семей. Не забудь: они эмпаты, они не умеют обманывать.

Сложно все… Но теперь уже поздно, выбор сделан. Я верю, что Аучи нас не подведет. Что же касается аспидов — они последние, кто встанет на нашем пути. Мы их видим все лучше, а они нас до сих пор не просчитали до конца. Особенно радует, что они не смогли, похоже, даже предположить, что мы сумеем создать целый конвейер по поиску и воспитанию магов из числа людей. И — что мы находим союзников даже среди нелюдей! Поэтому информационно на нашей стороне безусловное преимущество.

— А на их стороне безусловное преимущество в мощи! Ты рассуждаешь так, будто те же аспиды — динозавры какие-то! Мощные, но безмозглые. Позволю себе напомнить одну поговорку: «Разум — это просто не до конца оформившийся инстинкт». А как раз с инстинктами у аспидов, да и у прочих все отлично. Вспомни хотя бы то, что про них говорил Аучи.

— А я как раз это очень хорошо помню. И оцениваю их адекватно. Поэтому меня и пугает больше не их интеллект, а их сила. Возможности… Их инстинктивная реактивность психики, подкрепленная магией. Ярость и огромный арсенал тысячелетиями отработанных способов противодействия практически любой угрозе — вот с чем мы столкнемся. Это страшная вещь, Таня, я ее вовсе не недооцениваю. Но верую, что Господь на нашей стороне. Не хочешь «Жития святых» почитать? Все лучше, чем таблетки заглатывать, а успокоиться тебе нужно.

Алферьева сдержала гнев. Конечно, Илларион прав: любые распоряжения можно отдавать прямо отсюда, ни к чему то и дело наведываться в Нью-Йорк, «жить в самолете». Прав он был и в том, что последнее время Татьяна все чаще предпочитала медитационным упражнениям таблетки. Это следовало прекратить…

— Почему мы не можем найти этого парня?

— Какого?.. Ах, крота! — Илларион наконец отложил книгу. — Забыл тебе сказать: мы его нашли.

— Как?! Когда?!

— Вычислили, два дня назад ребята мне доклад принесли. С вероятностью девяносто девять целых и куча девяток после запятой этою урода вычислили.

— Почему же?.. — Татьяна села. — Угрюмов, я тебе сейчас голову оторву. Вчера снова пропали двое.

— Память о них светла, — склонил голову сибиряк. — Но это наши боевые потери. Человек по имени Салтан с кем-то контактирует, мы не можем просто схватить его, не разобравшись до конца. Ты же сама считала его очень опасным? Я другого мнения, но доработать следует. Я собирался поговорить с тобой об этом после обеда, но ты не дождалась… Вечером я должен получить очередной доклад. Посмотрим вместе и, если ты будешь согласна — вышлем ударную группу.

Алферьева долго смотрела в глаза Угрюмову, тот не отвел взгляда.

— Почему ты мне не сказал?

— Ты очень взволнована последние недели… — Илларион снова потянул со стола книгу. — Таблетки. Я тебя не осуждаю, ты не думай. Ты очень помогаешь мне, Таня.

Она

встала, отошла к окну. На небольшой площади, «плаце», как звали ее курсанты, Богородько гонял бегом кого-то из младших курсантов. Ей показалось, что инструктор осунулся, отощал, стал злее… Все волнуются, даже те, кто не знает, когда наступит развязка. Богородько чувствует, что, к счастью, этим его бойцам уже никогда не столкнуться с нелюдями — противостояние окончательно разрешится раньше, чем они будут готовы.

«Илларион принял на себя командование, пока я летала по миру, — печально подумала Алферьева. — Так и нужно: в критический момент капитан должен быть только один. Немного обидно, но… Так и нужно. Я бы приказала немедленно нейтрализовать этого Салтана, оборвала бы цепь. Возможно, это подстегнуло бы контактирующих с ним нелюдей обратиться за помощью к аспидам. А вот этого как раз допустить сейчас никак нельзя…»

— Я поднимусь к себе, встретимся за обедом, — Татьяна пошла к двери.

— Спасибо, — пробурчал Илларион, переворачивая страницу.

— Что?

— Спасибо тебе, Таня. Просто так нужно.

В коридоре ей встретились Настя с Иваном. Болтали, даже не сразу обратили внимание на Алферьеву.

«Занятно, ведь не пара они, — подумалось ей. — Сразу видно, что не пара. Но вот сошлись, нужны друг другу. Ванька улыбается — а разве я видела раньше его улыбку?.. Хорошо, что они вместе».

— Здравствуйте! — первой воскликнула Настя.

— Привет, молодежь! — Алферьева прошла мимо, потом обернулась. — Ваня, а кто у тебя непосредственный начальник?

— Богородько! — подтянулся Иван. — Ну, и…

— Хорошо, хорошо. Я, собственно, хотела спросить: ты сейчас нигде не задействован?

—.Нет, мы в распоряжении Угрюмова. А Богородько молодых сейчас на плацу терзает.

— И я тоже в этой группе, — добавила Настя. — И Леня, и Олег, и Джесси, конечно.

Оба напряглись и «ели глазами» Татьяну, будто ждали, что сейчас она скажет: пора! Вперед! Нет, еще немного рано, да и не Алферьева отдаст такой приказ. Теперь это ясно. Татьяне стало легко, она улыбнулась.

— Приходите сегодня оба обедать к нам, — вдруг само собой вырвалось у нее. — Я пельменей налеплю.

— Пельменей?.. — Настя недоуменно посмотрела на Ивана.

— Ну да. Угрюмов все говорил, что я, москвичка, в принципе не способна хорошие пельмени сделать — проверим! Раньше как-то времени не было… Да, вот сейчас пойду и налеплю. Приходите.

— Хорошо, — кивнул Иван. — Разрешите пригласить Богородько?..

— Конечно. Я много налеплю, даже Степан сыт будет.

Татьяна фыркнула, сдерживая смешок, и пошла дальше. Она не готовила уже несколько лет, и теперь, перед самым ответственным в жизни моментом, пора вспомнить старое. Пельмени всегда ее успокаивали — шлеп, шлеп… Никаких пельменниц, резать раскатанное тесто на кругляши стаканчиком, лепить руками. Только вот времени маловато. Придется слегка поколдовать — например, над мясом. Возможно, последний раз в своей жизни, и не потому, что она собиралась умереть, а потому, что собиралась победить. Она вспомнила, как пару или, может, тройку лет назад (как летит время!) Угрюмов исхитрился вогнать иерархов Братства в шоковое состояние: дело было в Новой Зеландии, когда сибиряк вдруг сообщил о некоторых аспектах грядущего Изменения. Ох и занятное тогда было выражение лица у Сарайбека…