Операция продолжается
Шрифт:
— Все растешь, товарищ разведчик? На месте командиров полков я тебя на свой передний край не пускал бы: демаскируешь.
Лицо начальника разведки было озабоченным, и на шутку генерала он ответил только короткой улыбкой. Тут же доложил:
— Сегодня на рассвете сброшен парашютист. Развернув свою карту, майор ткнул в нее пальцем:
— Вот здесь его заметили, и здесь же найден парашют.
— Что вы предприняли? — спросил генерал.
— На всех объектах приказано усилить караулы. На контрольно-пропускных пунктах проверяют
— Все?
— Нет. Хочу сейчас же послать разведчиков-следопытов к месту, где найден парашют.
— Но Платонов на передовом наблюдательном пункте. Оттуда днем не выбраться — подстрелят. Кроме того, пусть Платонов продолжает готовиться к походу за линию фронта. Борок нужно разгромить.
— Я возьму разведчика Шевченко. Он тоже напрактиковался следы читать. Также считаю целесообразным перевести отделение следопытов из полковой разведки в дивизионную. Здесь их можно лучше использовать.
— Согласен, действуйте, — коротко сказал генерал. — И еще одно: этот Финке утверждал, что заброска новых групп разведчиков-диверсантов в наш тыл намечалась гитлеровцами после его возвращения в Борок. Значит, обманул?
— Выходит, так.
— Еще раз допросите его, пока он у нас. Выясните, на какой срок пригодна кодированная карта лейтенанта Финке.
Чернядьев поднял на Андреева глаза, и его сухощавое лицо расплылось в хитрой улыбке.
— Понимаете, как можно одурачить их? — спросил генерал. — Не догадываетесь? Код в наших руках. Если кодированная карта не устарела, связаться по радиопередатчику Финке с этим парашютистом и назначить ему «свидание».
— Я думал над этим, — ответил Андреев. — Но как знать, имеет ли этот парашютист отношение к Финке, есть ли у него передатчик? И наконец, вряд ли рискнет он пользоваться тем же кодом.
— Словом, допросите Финке еще раз, — заключил разговор командир дивизии.
Через час после того как Евгений Фомушкин нашел в старом блиндаже парашют, к переправе, где дежурило отделение саперов сержанта Рубайдуба, приехал командир взвода из подразделения дивизионной разведки лейтенант Сухов. Это малоразговорчивый высокий, плечистый человек, не вызывающий с первого взгляда к себе симпатии.
Он только что получил приказание принять в свой взвод отделение сержанта Платонова. И не успел познакомиться со следопытами, как пришлось идти на это необыкновенное задание. Лейтенант взял с собой рядового Игната Шевченко.
Убедившись из рассказа Фомушкина, что сброшен только один парашютист, Сухов приказал:
— Вот вы с нами и пойдете, укажете, где парашют найден. Остальные не нужны.
Прежде чем отправляться к старому блиндажу, Игнат Шевченко попросил саперов сделать на сырой земле четкие отпечатки своей обуви.
— Чтобы не спутать следы парашютиста с вашими, — пояснил он
Игнат явно важничал. Как-никак он здесь самый главный следопыт. И хотя даже для неопытного в следопытстве Фомушкина было ясно, что следы саперов очень легко отличить от всех других следов (отделение Рубайдуба только на прошлой неделе получило новые сапоги), Шевченко продолжал колдовать над следами.
Наконец лейтенант Сухов заметил рисовку Игната и, погасив улыбку, сказал:
— А ну, профессор, хватит! Шагом марш на мост! Игнату не по душе пришелся такой тон. Но ничего не поделаешь: командир приказывает. Для пущей важности он посмотрел еще отпечатки сапог лейтенанта и вдруг заторопился:
— Теперь все. Пусть фашист попробует уйти.
Но поспешил Игнат хвалиться. Сколько ни искали они следов у блиндажа, в котором был обнаружен парашют, — никаких результатов. Вокруг виднелись только знакомые отпечатки, оставленные ногами саперов, да еще видно было, что через поле прошла мимо блиндажа корова.
Первым усомнился в коровьих следах Фомушкин:
— Откуда могла взяться здесь корова? Может, на мясо кто погнал?.. Но почему не дорогой?
Шевченко наклонился над следами коровьих копыт, подумал и вдруг заволновался:
— Точно! Это его следы...
— Парашютиста? — удивился Сухов.
— Да! Корова-то на двух ногах не ходит? А здесь видно, что шаг не сдвоен, как это бывает у четвероногих. Старый прием...
И еще такую деталь заметил Игнат: задняя часть отпечатка копыта была глубже передней, значит, копыто ступало задом наперед...
Шевченко торопливо пошел по следу копыт. От него не отставали лейтенант Сухов и Евгений Фомушкин.
Отпечатки привели в раскинувшийся на продолговатой, чуть заметной возвышенности лес. Разведчики окунулись в густую тень. Лес жил бурной утренней жизнью: на разные лады щелкала где-то варакуша; словно прерывистая струйка воды, звенела песня крапивника; соревновались клест и чиж; оглашая лес громкими, полными трелями, пересвистывались щур с иволгой. Веселый гомон птиц сливался в непередаваемую музыку — мирную и убаюкивающую. Но разведчикам было не до лесной музыки. Здесь земля густо покрыта опавшей хвоей, и трудно разобраться, куда вели следы.
Игнат Шевченко напряженно смотрел вперед, стараясь издали заметить сбитую прошлогоднюю траву, потревоженные иглы хвои, густо устилавшие землю, надломленные на деревьях ветки, сдвинутый с места и раздавленный валежник. Так удавалось ему «держаться» за след, угадывать, куда пошел фашистский лазутчик.
Они двигались километра два, пока путь их не перерезала глухая лесная дорога, наискосок идущая от линии фронта к большой магистрали. На обнаженной полосе песчаного грунта виднелись колеи, оставленные колесами редко проходивших автомашин и повозок. Шевченко внимательно осмотрел дорогу, но следа коровьих копыт на ней не обнаружил.