Операция "Рагнарёк"
Шрифт:
— Художник должен быть голодным, босс, — назидательно произнес Диззи, — я об этом начну заботиться, как только мы вернемся в Нью-Йорк.
— К нам это тоже относится? – с притворной угрозой в голосе спросил Рамо, а Хоакин показательно лязгнул клыками.
— Ладно, — примирительно ответил Диззи, — возможно, это касается только живописи.
Улыбка с лица Фьялара исчезла, и он озабоченно потянул Шемета к себе, чтобы вопрос не достиг общего слуха.
— Ты когда в последний раз кормился?
— Не помню. Кажется, дня три назад. А что? Я не голоден.
— Это странно, — ответил Фьялар, — очень. Думаю, нам стоит до отъезда повидаться с Ребеккой, если у кого и есть ответы, то у нее.
— Нам все равно стоит выяснить, что мы оставляем за спиной, — шепнул Войцех, — с утра надо ехать, в любом случае. Иначе график сорвем. Так что два часа на веселье, и включай телефон.
Фьялар кивнул и налил себе еще рюмку.
Разговор снова потек рекой, то сливаясь в общее русло, то распадаясь на мелкие звенящие смехом ручейки.
Делия и Бранка зажали Мелисенту в углу, вполголоса о чем-то беседуя. Мелисента говорила тихо, но убежденно, Делия делала страшные удивленные глаза, а Бранка прыскала в кулак, довольная тем, что задуманная на пару с дроу провокация удалась.
— По-моему, она хвастается, — заметил Норвик, — Шемет, гордись.
— У девчонок что, других тем не бывает? – недовольно спросил Войцех.
— Не скромничай, — усмехнулся Фьялар, — тебя только слепой не разглядел, нудист троллий. Ей есть, чем похвастать.
— Забавно, что девушки об этом больше нас знают, — заметил Норвик.
— Меряться не пойдем, — хмыкнул Фьялар, — кому интересно, может у них спросить.
— Здесь фирр для чистоты эксперимента не хватает, — Войцех пихнул Норвика в бок, — и Диззи еще не попал в списки конкурсантов.
— Думаешь, ему светит? – с сомнением спросил Норвик.
— Не знаю, светит ли. Но горит, это точно, — расхохотался Фьялар, — вон как глазами сверкает в ее сторону.
Войцех отправился выручать Мелисенту, а Диззи, воспользовавшись этим, подкатил к Бранке. Его идея о лучшем способе понравиться девушке состояла в том, что сначала он доводил ее чуть не до перекидывания в боевую форму своими шуточками, а потом недоуменно хлопал глазами и по-младенчески невинно улыбался, вызывая ее смех. Насколько это приближало его к цели, оставалось только догадываться. Меньше всех на этот вопрос могла бы ответить сама Бранка. С Диззи было легко и весело, но девушка привыкла к тому, что мужчина должен быть серьезен и основателен, как ее отец, и к тому же за мальчишескими выходками Диззи ей виделась безответственность и ненадежность, символом которой выступал пресловутый и неизменный джойнт. Она даже не пила ничего, крепче пива, а уж мысль о наполняющем легкие и туманящем мозги дыме и вовсе была ей неприятна. Но пока она смеялась, а Диззи, похоже, ничего другого и не было нужно.
Фьялар, предоставленный на несколько минут самому себе, наблюдал за увлеченными разговором Паулем и Сэмюэлем. Вампир явно стремился заслужить одобрение гуля, неторопливо и основательно излагая ему свою точку зрения на современную музыку, а Пауль удовлетворенно кивал и ободряюще похлопывал Сэмюэля по руке. Впрочем, только их «сверхъестественное» состояние могло вызвать удивление таким распределением ролей. Никаких намеков на то, в чем высказал уверенность Войцех, Фьялару обнаружить не удалось. С другой стороны, отношения журналистов, похоже, ни для кого не были тайной, и упоминались между делом, как неоспоримый факт. Фьялара они сами по себе волновали мало, но любопытство по поводу того, откуда такие отношения вообще берутся, у него было, хоть и не особо жгучее.
Поэтому, улучив момент, когда Сэмюэль подошел к Норвику за уточнением темы следующей статьи, гном подсел к Паулю.
— Если не хочешь, не отвечай, — сказал он, наливая водки себе и гулю, — но у меня есть вопрос.
Пауль поглядел на гнома, чокнулся с ним, отставил нетронутую рюмку и улыбнулся.
— Кажется, догадываюсь какой. Не проблема, отвечу.
— Почему Сэмюэль?
Пауль задумался. Закурил сигарету, затянулся. Фьялар терпеливо ждал, пока он заговорит.
— Скажи мне, Фьялар, — с легкой усмешкой спросил гуль, — кто твой лучший друг?
Фьялар уже набрал воздуха для ответа. Шумно выдохнул. Покачал головой, задумался.
Гиннар. Терпеливый, мудрый и, в то же время, всегда готовый шуткой разрядить обстановку.
Барло. Легкий и веселый, не теряющий присутствия духа даже перед лицом смерти.
Норвик. Понимающий с полуслова, с полувзгляда, с полуноты.
Войцех, Раолин, Крис, Альрик, Диззи, Хоакин, Рамо …
— Делия, — твердо сказал Фьялар, — мой лучший друг – Делия.
— Мы с тобой похожи, Фьялар, — улыбнулся гуль, — оба любим своих друзей. Только у меня никогда не получалось дружить с девушками.
Через два часа Фьялар, предупредив собравшихся о возможных пополнениях компании, включил телефон, и трубка тут же взорвалась звонком от Беккета.
— Мода этого сезона – смешанные браки, — констатировал Беккет, вручая Мелисенте букет алых роз, — в благородных семействах.
Девушка улыбнулась, принимая цветы, Войцех пожал крепкую руку с заросшими волчьей шерстью фалангами, но всем было ясно, что поздравления – только предлог для предстоящего разговора. Времени на развлечения не оставалось, утром надо было уезжать.
Гости прибыли втроем – Беккет, Инянга и Ребекка. Последняя держалась в тени, предоставляя Гангрел делиться свежей информацией о положении в городе. Положение это Норвик грубо, но точно, охарактеризовал одним словом «бардак».
Пока Баллард, окрыленный Окончательной Смертью Капоне, так неожиданно сыгравшей ему на руку, сводил на улицах счеты с соперниками за наследство Лодина, Бруха, почувствовавшие за собой силу пробуждающегося Менелая, ударили в спину давним соперникам. Большую часть выставленного в бой ничего не подозревающего человеческого мусора, выползшего из трущоб, без труда разогнали полицейские, после того, как жирная туша Балларда рассыпалась в золу под первыми лучами солнца, а Критиас, примоген клана Бруха, впал в торпор, когда гибель Патриарха хлестанула его разрывом невидимой связи. Два самых влиятельных клана в Чикаго оказались обезглавлены в один момент, и это послужило хорошим уроком остальным членам Примогената.
Аннабель, на которой гибель Елены сказалась меньше, поскольку та контролировала волю Тореадор не Доминированием, а через кровную связь, сидела на совещании тише воды, ниже травы, и это помогло ей сохранить свое место. Николай, глава Чикагских Тремере, предпочел крепость своей Капеллы шаткому креслу принца, и это оставило городу странный выбор между Халидом и Инянгой.
Последняя огорошила правящий совет Камарильи известием о том, что чикагские Гангрел, во главе с ней, покидают секту по призыву Ксавьера, и разъяренный Халид чуть было не вцепился ей в глотку. Аннабель саркастически заметила, что им остается только последовать примеру Нью-Йорка, призвав на престол Малкавиана. Но шутка осталась неоцененной, никого, даже близко похожего на Картера Вандервейдена или графа Шемета, среди местных Психов не наблюдалось. Кровавый маньяк, аутист и шизофреник с множественным расслоением личности – все, что клан Безумцев мог предложить на выбор.