Операция "Рагнарёк"
Шрифт:
Фьялар и Джулиан показались из кабинета, привлекая общее внимание. Гном удовлетворенно улыбнулся, демонстрируя собравшимся, что они с Принцем во всем пришли к соглашению, и компания, спешно попрощавшись с новыми знакомыми, собралась покинуть гостеприимного хозяина. На этот раз Луна предложил им, вместо отеля, поселиться всем вместе неподалеку от него, в большом особняке, уже приготовленном к приему гостей. Мысль эта Фьялару понравилась. При всей роскоши гостиничных номеров, в которых они в последнее время останавливались, его вдруг потянуло на что-то, хоть отдаленно напоминающее домашний уют.
— Мы увидимся, — Крис легонько пожал маленькую ручку, — завтра. Непременно. Где тебя можно найти?
— Я знаю, где вы остановились, — кивнула Синди, — заеду за тобой сразу после заката.
— Хорошо, что мне на репетицию не нужно, — улыбнулся Крис, — я буду тебя ждать.
Синди легонько коснулась губами его щеки и залилась нежным румянцем, словно устыдившись собственной смелости. Крис направился к выходу, задумчиво покачав головой в ответ на так и не оформившуюся в слова мысль.
Предназначавшийся им дом скрывался в глубине густого сада, через который усыпанная гравием подъездная дорожка вела к парадному крыльцу. Восьмиугольные апсиды и башенка с правой стороны островерхой крытой черепицей крыши. В остальном особняк походил на дом Луна, но почти вдвое увеличившийся в размерах. Если дом Принца, хотя и подходил для пышных приемов и официальных собраний, оставался, в первую очередь, семейным гнездышком, то здесь, наверняка, в прежние времена, когда расстояния были длиннее, а дни тянулись дольше, любили принимать гостей.
Весь второй этаж занимали гостевые спальни, к каждой из которых примыкала небольшая ванная комната. Стены и полы все еще носили на себе отпечаток викторианской эпохи, с обоями в мелкий цветочек, узорчатыми паркетами и лепными потолками, но мебель и сантехника, хотя и в старинном духе, были вполне современными.
Фьялару и Делии досталась хозяйская спальня, в правом крыле, под башенкой. Размерами побольше и обставленная настоящей старинной мебелью, отреставрированной до лоска. Краны в ванной сияли позолотой, зеркало в старинной бронзовой раме чуть потускнело. Пока дроу разбирала дорожные сумки – большая часть вещей осталась в фуре с аппаратурой, которая, вместе с минибусом и «труповозкой» шла из Лас-Вегаса своим ходом, – гном спустился вниз, осмотреть дом.
Задняя дверь вела в сад и к обширному, пустовавшему в ожидании машин и мотоциклов, гаражу. Большой парадный холл внизу совсем недавно был переоборудован под нужды разношерстной компании. Большую часть меблировки составляли диваны и кресла, легко скользившие по гладкому мраморному полу, островками стоявшие вокруг низких прямоугольных столиков под свисающими с потолка на длинных цепях причудливыми лампами. При необходимости их можно было сдвинуть в широкий круг, чтобы собраться вместе для обсуждения общих вопросов.
За холлом находились столовая и библиотека, в левом крыле – кухня и кладовки, вместе с пустовавшими комнатами для прислуги. Прислугой Фьялар обзаводиться не собирался, но Диззи немедленно объявил кухню своей территорией, а сумку, не разбирая, швырнул в первую же комнатушку рядом с ней, заявив, что у него нет времени бегать туда-сюда. Бранка при этих словах гордо отвернулась и направилась к лестнице, ведущей на верхний этаж. Мелисента проводила подругу озабоченным взглядом.
До рассвета оставалось совсем недолго, и Фьялар потребовал, чтобы спать отправились все, даже те, кому восход солнца не мешал оставаться на ногах. На следующий вечер намечалась репетиция, и гном, пусть и не предполагал, что в Сан-Франциско им грозит хоть малейшая опасность, предпочитал, чтобы на ней присутствовали все. Он решил включить в программу несколько новых вещей, сочиненных вместе с Норвиком по дороге, и хотел прежде услышать мнение о них своих друзей. Исключение он сделал только для Криса, сообщившего ему о неожиданно появившемся из прошлого прекрасном видении.
Перед самым восходом в комнату к Крису, уже забравшемуся под одеяло, заглянул Войцех.
— Она очень красивая, — улыбнулся он, присаживаясь на обитый красным бархатом стул напротив постели Криса, — волнуешься?
— Не знаю, — задумчиво протянул Крис, — наверное. Это… Ну, как встретить приятеля, в чьей смерти ты был уверен, через много лет, и обнаружить, что он не только жив, но даже почти не изменился. Хочется говорить и говорить. Рассказать, как ты провел эти годы, и выслушать его историю. И, может быть, это даже важнее, вместе вспоминать прошлое. «Помнишь как?.. Да, а ты помнишь?...» Словно вновь возвращаешься в свою юность. Вот только… Это «почти». Оно ведь только снаружи. А внутри – кто его знает? Мы все изменились. Я – так точно.
— За те семьдесят лет, что мы знакомы, не особенно, — возразил Войцех.
— Это потому, что ты познакомился со мной там, где не имело значения, кто из нас граф, а кто пастух, — парировал Крис, — и солома из волос у меня к тому времени уже почти выпала. А потом…
Он тепло улыбнулся.
— Я никогда не говорил тебе. Но именно твои неизменные цитаты по любому поводу натолкнули меня на мысль, что недостаточно научиться бегло читать и освоить школьные истины. Если бы не ты, мне бы и в голову не пришло учиться на старости лет.
— Какие твои годы, — рассмеялся Войцех, — мальчишка ты, капитан, сэр.
Он задумался, а Крис молчал, ожидая, пока Войцех снова заговорит.
— Кажется, я тебя понял, — тихо произнес Шемет, — она тоже училась. И мы не знаем, у кого и чему. Отдыхай, дружище. Боюсь, у тебя завтра будет непростая ночь. Хотя… Возможно…
— Не думаю, — отрезал Крис, — но спасибо, что зашел. Спокойной ночи.
— Ночь уже кончается, — усмехнулся Войцех, — а меня еще ждет жена. И мне это, черт побери, нравится.
95. Аламо-Сквер. Сан-Франциско. Войцех
Войцех проснулся задолго до заката. Мелисенты рядом не было, и Шемет выскочил из-под одеяла, словно по побудке. Но не успел он натянуть на себя брюки, как девушка вошла в комнату, открыв дверь спиной. В руках у нее был поднос с кофе и бутербродами, которые она стянула с кухни, решив, что Диззи не посчитает это покушением на его личную территорию. Войцех перевел дух, обругал себя последним идиотом и отправился в душ. Когда он вышел, Мелисента уже прикончила пару бутербродов и, как благонравная девочка, взялась за учебники.