Операция "Рагнарёк"
Шрифт:
— Ты много говорила о новых друзьях Тео, — медленно произнес он, — но я уверен, твоей главной целью было убедить меня в том, что мой Архонт и сам нарушает правила. Я не скрываю, что не люблю Белла, но до сих пор у меня не было причин сомневаться в его преданности Традициям. Потому мне думается, что ты всего лишь пыталась вбить между нами еще один клин. Даже теперь ты пытаешься служить тем, кто тебя послал.
— Я уже давно ставлю себе только одну цель, Ярослав, — устало ответила Екатерина, — выжить. И сейчас эта цель кажется мне недостижимой. Так что не вижу причин тратить силы на вбивание клиньев. Но, раз уж ты почти что спросил – отвечу. Я думаю, Тео решил, что время Маскарада прошло. И его новые друзья – тому подтверждение. Он не предает Традиции, он просто больше не считает, что в них есть смысл.
— Даже Шабаш, на словах отрицающий все Традиции, поддерживает Маскарад, — возразил Пашек, — можно спорить о том, не изжили ли себя все другие, но Маскарад – это единственный способ выжить во враждебном мире.
— Оглянись, Ярослав, — Екатерина с трудом выдавила из себя слабую улыбку, — так ли враждебен этот мир, как прежде? Нам с тобой, пережившим Инквизицию, трудно признать это, но те, кто моложе, надеются на новый Карфаген.
— Я знаю, что легенда о Карфагене не раз служила тебе неплохим прикрытием, — усмехнулся Пашек, — но меня ты ей не обманешь.
— Карфагена не будет, — страшный оскал искалеченной челюсти мало напоминал улыбку, — там правили Дети Каина. Они были учителями, судьями, почти полубогами. А смертные, словно дети, глядели на них с восторгом и обожанием. То, чего хотят эти безумцы… Никогда Каиниты не унизятся до равноправия со Скотом. Лучше встретить окончательную смерть, чем увидеть, что я ошибалась.
— Тебе откуда знать, чего они хотят? – с подозрением спросил Пашек. – Хотя… В Нью-Йорке тебе долго удавалось скрыть свое истинное лицо. Удивительно, правда? Такое запоминающееся лицо. Возможно, тебя просто не хотели узнать. От кого ты слышала об этих планах? От Марлены? Похоже, Тео пора навестить Нью-Йорк.
— Нет. Если бы Марлена поддерживала эти идеи, стала бы я продвигать ее на место Принца? Даже ненадолго. Нет, Ярослав. Что бы ты ни думал о моих целях, я все-таки скажу тебе только: спроси у Тео. И будь уверен, что ответ у него есть. Даже если он будет утверждать обратное.
— Белл по дороге в Сан-Франциско, — мрачно сообщил Пашек, и тут же пожалел о сказанном, — личное приглашение от Князя Луна.
— Его друзья-музыканты, вероятно, тоже добрались туда, — заметила Екатерина, — мы пытались их остановить, но…
— Да, знаю, — отмахнулся Юстициарий, — драконы, гномы и прочая чушь. Я не сомневаюсь, что ты сама веришь в то, что говоришь, но у меня достаточно здравого смысла, чтобы увидеть за этим очередные происки…
— Кого? – Екатерина позволила чуточке сарказма просочиться в голос. — Шабаша? Зачем бы тогда Полонья посылал меня к ним?
— Иногда правая рука не знает, что делает левая, — сердито произнес Пашек, — но… Хорошо, я подумаю над этим.
— Подумай, — кивнула Екатерина, — но помни, что если надумаешь, то спросить будет не у кого. Я так понимаю, приговор подписан?
Пашек молча кивнул. Екатерина опустила голову, не мешая ему переваривать полученную информацию.
— Приговор отмене не подлежит, — тихо сказал Юстициарий, — он утвержден Внутренним Кругом. И я не уверен, что мне удастся убедить остальных подумать над твоими словами. Но, если ты говоришь правду, то действовать надо быстро. И кому я могу это поручить?
— Поручи это мне, — зеленые глаза сверкнули во тьме надеждой,— я на твоей стороне в этом деле, Ярослав. Мало того… Если им, против всех ожиданий, удастся добиться своего… Нет, если даже не удастся, но они попробуют… Маскараду конец. Нам придется или выйти на свет, или вести войну на два фронта. Инквизиции больше нет, Ярослав. Черной Руке и Башне из Слоновой Кости больше нечего делить. Я не только принесу тебе сведения, я приведу тебе Полонья. За ним придут и другие. Джихад перешел в новую стадию и требует новых союзов.
— Возможно. Но как я могу доверять той, которая не раз предавала и тех и других? Ты – ненадежный союзник, Екатерина.
— Свяжи меня! – неожиданно предложила она, — мы с тобой равны, Ярослав, твоя кровь может связать меня. Я готова принять твои узы.
— Приговор должен быть приведен в исполнение через три ночи, — сообщил Пашек, — я не могу отменить его. Тебя поведут к Вратам Предателей, перед самым рассветом. И только у самого Солнечного Колодца снимут эту цепь. У тебя будет ровно минута, прежде, чем дверь захлопнется за тобой. Успеешь?
— Если ты отвлечешь тех, кто попытается меня остановить, — ответила Екатерина.
Пашек кивнул и протянул руку к самому ее лицу. Клыки впились в белоснежное запястье, и Екатерину охватил восторг. Не только от божественно-прекрасного вкуса его крови.
99. Шорлайн-Амфитеатр. Залив Сан-Франциско. Делия. Рыжая
Белые конусы куполов, накрывающих сцену «Шорлайн-Амфитеатра», венчали красно-синие башенки, похожие на носы баллистических ракет. Впрочем, у Диззи, похоже, они вызвали совсем другую ассоциацию, потому что Бранка, после того, как он с усмешкой нашептал ей что-то на ухо, сначала покраснела и опасно дернула плечом, а потом расхохоталась и кивнула. Диззи довольно чмокнул ее в щеку и направился к рубке. Девушка последовала за музыкантами к сцене, вчерашнее бурное примирение ничуть не повлияло на ее решение взять на себя обязанности личного телохранителя Фьялара.
Официальная охрана тоже прибыла, весь многочисленный Клан Гангрел Сан-Франциско. Служебную стоянку заполнили тяжелые байки, парни и девушки в клепаной черной коже кивали Кэшу, стоявшему у входа, и расходились по территории. Саша, выбравшаяся из Майбаха дяди, бросила на друга тоскливый взгляд. Она обещала Джулиану высидеть концерт в парадном боксе, вместе с Принцем и Примоген, выторговав себе за это участие в последующей вечеринке, где намечалось самое безобразное нарушение Маскарада за всю историю Сан-Францискской Камарильи.
Двадцать тысяч человек, бурное море, вздымающее волны в такт музыке. Восторженный крик двадцати тысяч глоток, приветствующий рваные аккорды Фьялара и взлетающий под купол фальцет Норвика. Посеревший от напряжения счастливый Диззи. Мелисента, сжавшая руку Делии, когда на лбу у Войцеха проступил кровавый пот. Лукавая усмешка Криса, заметившего, как Пауль и Сэмюэль впервые обнялись на публике – вполне по-дружески, всего лишь от избытка чувств.
Музыка гремела и звала на битву, соединяя души в едином порыве. Даже баллада «Рассвет для двоих», заставившая Мелисенту залиться довольным румянцем, напоминала о том, насколько ценнее счастье, добытое с бою. И медь под руками Войцеха гремела победным звоном мечей.