Операция «Рокировка»
Шрифт:
— Разрешите идти? — напомнил о себе дежурный шифровальщик.
— Что? — Михаил Иванович оглянулся. — Ах, да. Ступайте, голубчик. И вот еще что… Майора Лапкина попросите зайти.
— Есть.
Капитан козырнул и ушел, а полковник Стеклов снова уткнулся в карту.
Сутки тому, где-то там исчез транспортный самолет, на борту которого были Корнеев и Штейнглиц. Самолет, скорее всего, сбили. Но как узнать: случилось это до того, как ЛИ-2 доставил разведгруппу к месту десантирования, или — после выброски? На обратном курсе.
— Чертова песенка… — Стеклов мысленно выругался, поминая недобрым словом неизвестного, составившего текст донесения. — Как ее понимать? Буквально: «Все хорошо… и хороши дела!», или с точностью до наоборот? В том смысле, что заложен автором песни? Кранты, капут и полное фиаско?
— Разрешите войти, Михаил Иванович?
Майор Лапкин был ходячим эталоном полнейшей усредненности и незаметности. Росточка незначительного, виду невзрачного. И даже в голосе его начисто отсутствовали любые интонации. Так, наверняка, должны были разговаривать роботы Чапека. И ходил он, соответственно фамилии — тихо и незаметно, на «мягких лапках», словно постоянно подкрадывался.
— Да, Илья Фомич. Жду вас… Проходите… Присаживайтесь.
Майор проскользнул в кабинет и опустился на рассохшийся стул так легко, что тот даже не скрипнул. И выжидающе замер, готовый в любую секунду так же тихонечко и незаметно исчезнуть.
— Илья Фомич, что интересного произошло за последние сутки вот в этом районе?.. — без обиняков начал Стеклов, очертя пальцем сильно вытянутый эллипс, вокруг предполагаемого маршрута группы «Призрак».
— На словах, или подготовить справку?
— Пока, устно.
— Слушаюсь… — Майор подкрался к карте и коснулся ее невесть откуда возникшей в руке короткой указкой. — Вот здесь ночью на станции был взорван состав с горючим и боеприпасами. По нашим данным — это активизировались польские партизаны. Именно там база отряда Армии Людовой имени Тадеуша Костюшки. Кстати, они и доложили о результатах диверсии в свой центр.
— И что в этом эпизоде интересного для нас?
— Неделю назад агентура доносила, что немцы уничтожили этот отряд. Во всяком случае, на связь после этого они больше не выходили… — майор сделал небольшую паузу, но продолжил тем же бесстрастным тоном. — До сегодняшнего утра.
— И что это по-вашему может значить?
— Если отбросить все маловероятные версии, то остается только три варианта.
— Излагайте.
— Первый, — отряд не был уничтожен в ходе карательной экспедиции, а только рассеян, и спустя неделю его члены снова собрались вместе. Второй, — под видом партизан действует отряд созданный немцами. И третий — с отрядом ничего не случилось, но по какой-то причине была утрачена связь с центром. Поломка рации или гибель радиста.
— Согласен. Но по-прежнему не понимаю, каким боком эта история…
— Лично мне кажется, что третьим, Михаил Иванович.
Стеклов призадумался.
— Вы полагаете?
— Почему нет? Сопоставляйте факты сами. Сперва оживает замолчавший партизанский отряд, а потом, почти сразу же приходит радиограмма от «Призрака». Случайное совпадение?
— Вряд ли… — кивнул Стеклов. — Вероятность ничтожна. Это все?
— Есть еще одна информация. Поступила буквально только что. Вне зоны нашего внимания, но в пределах допустимого отклонения…
— Продолжайте.
— Вот в этом квадрате… — майор ткнул указкой. — Неизвестный транспортник выбросил десант и был сбит немцами.
— Откуда данные?
— От соседей поступил запрос, не проводим ли мы какую-то операцию без согласования с ними.
Полковник Стеклов подошел ближе к карте.
— По времени подлета расстояние совпадает… — прибавил майор Лапкин.
— Совпадает… — рассеянно произнес Стеклов. — Но как они могли там оказаться? Это ж черт знает где…
— Выйдут на связь — уточним. Во всяком случае, Корнеев сейчас оказался гораздо ближе к своим, чем если бы следовал назначенным курсом.
— Так может, в этом и смысл шифровки? — оживился Михаил Иванович. — Как вы считаете?
— Простите, Михаил Иванович, — напомнил Стеклову Лапкин, — но я с ее текстом не ознакомлен. Радиограмму сразу доставили вам.
Тот молча кивнул на открытую папку. Майор перетек ближе к столу, взглянул и спросил:
— Условная фраза?
— Если бы, — вздохнул профессор математики и вкратце пересказал майору суть проблемы. — Вот такая закавыка… Чистой воды импровизация. Совершенно непонятно: кто именно, а главное — что, хотел нам этим посланием сказать.
— Мне кажется, Михаил Иванович, что вы слишком усложняете… — майор Лапкин отодвинулся от стола, привычно занимая самое неприметное место в углу кабинета. — Руку радистки узнали. А насколько я помню из дела младшего сержанта Лейлы Мамедовой, девушка она серьезная, скромная и вряд ли могла в такие короткие сроки настолько измениться, чтобы сообщать о гибели группы или других аналогичных событиях в виде шуточной песенки.
— Убеждены?
— Не на сто процентов, конечно. Но думаю, что текст радиограммы, с очень большой долей вероятности, надо понимать в самом прямом смысле…
Впервые на памяти Стеклова, в голосе Ильи Фомича, появились живые оттенки. Больше того, очень точно наследуя тембр и стиль Утесова, майор Лапкин пропел:
— «Все хорошо, прекрасная маркиза. И хороши у нас дела…» Да. Именно так.
Малышев занял место в кабине «Опеля». Остальные бойцы разместились в кузове. В целях маскировки все надели противогазы и прорезиненные плащи. Исключение сделали только для специальных перчаток. Возможно, «химичить» в них и удобно, но стрелять не получится. Палец под защитную скобу не пролезает. Придется снимать. А в скоротечном бою и одна секунда огромная фора.