Операция «Святой Иероним»
Шрифт:
— Ну, ну, что сказали?! — нетерпеливо дернул Дима Володю за рукав. Говори быстрее, не паясничай!
— Да боюсь соврать! — жалостливо посмотрел на Диму мальчик. — Но раз просишь, то скажу... Один из них произнес имя. Наверно, к другому обращался, к своему приятелю: Сом, говорит, подай стамеску. А больше ничего не слышал, да и эти-то слова какими-то чудными мне показались. Ну кто же Сомом человека назовет? Нет, верно, я ошибся.
Но на Диму слово «Сом» произвело неожиданно ошеломляющее впечатление. Его лицо выразило такое неподдельное и сильное удивление вперемешку со страхом, что Володя, наспех придумавший эту кличку, чтобы направить Диму по ложному пути, сам испугался: «А может, я нечаянно верно произнес? Забыл, как звали одного из мильтонов, вот и брякнул сдуру правильно... Вот черт! Нет, не ошибся — не было там Сома! Кит ночью приходил! Кит!»
— Сом, говоришь! — не мог прийти в себя пораженный Дима. — А ты не врешь, малый?! Ведь я знаю Сома, вернее, знал — помер два года назад этот Сом. Вышку схлопотал, вот и кокнули его! — И Дима даже для подтверждения, наверно, своих слов, выставив вперед указательный палец, произнес короткое: «Кых!»
— А за что его... кокнули? — ни к месту спросил Володя, угрюмо посмотрев на Диму, потому что впервые за время общения с «наставником» у него царапнуло сердце неожиданно явившееся прозрение того, что он связался с очень нехорошим человеком.
Но видно такие откровенные вопросы не слишком уважались в Диминой среде, потому что молодой человек с противным выражением лица сказал:
— Слушай-ка, пацан, не суй свою головку туда, куда и кошачья не пролезет, — прищемишь, — но после усмехнулся и сказал: — Ну за что у нас кокают? За мокруху, понятно. Полез он как-то в деревеньке, в какой не помню, в одну церквушку. Думал, что пустая, стал снимать иконки — очень набожен он был и образа любил, — а тут возьми да подвернись дьячок или попик, не знаю точно. Ну, Сом с испугу ломиком его и кончил, так-то. — И Дима вздохнул, а потом сказал спокойно: — Знаешь, мы ведь на самом деле больны всем этим старьем — слабы к нему, пристрастны даже. Я Сома, конечно, не оправдываю, потому что можно было и без крови обойтись, но ведь с ним закон тоже безбожно поступил. Жестоко очень... — И Дима на несколько минут призадумался, и Володя даже заметил в его лице какую-то сентиментальность, как будто «предводитель» переживал в конце Сома свою собственную судьбу.
— Ладно, хватит носом хлюпать! — ударил себя Дима по коленке, возвращая себе прежнее боевое настроение. — Значит, Сома твоего беру на заметку. Может, и не хлопнули его и вывернулся он как-то из тюряги. Вообще замечу, что, судя по манере, это его рук дело. Он музеи очень уважал, только в основном по провинциальным прогуливаться любил. Да и как же он в Эрмитаже ночью оказаться смог? Не постигну! Невероятно просто! Ведь, как я понял, Сом с напарником работал, а поэтому все получается, точно в кинематографе: захотели ребята шедеврик унести на миллионы долларов ценой проходят, как к себе на кухню, и берут.
И Дима снова застонал, словно у него был полон рот больных зубов настолько не укладывалось в его голове все происшедшее.
— Эхма! — раскачивался он. — Если б сам не видел, что копия висит, чужая копия, никогда бы тебе не поверил! Ладно, пусть не Сом, царствие ему небесное, пришел, так кто же? У кого ключи? Кто может по эрмитажным залам по ночам разгуливать да еще вдвоем? Ну, наверное, директор в случае большой нужды мог потребовать открыть все двери, — загнул Дима палец на руке, размышляя вслух. — Еще, наверное, из органов товарищи смогли бы, придя на вызов. — И снова пальчик загнут. — Эге! — встрепенулся Дима, точно ему пришла на ум идея. — А это не мильтоны ли пожаловали, как ты думаешь?
Володя, внимательно следивший за ходом мысли «предводителя», радовавшийся в душе тому, что Дима ухватился было за Сома, услышав о «мильтонах», даже вздрогнул.
— Нет, — замотал он головой, — не думаю. Разве могут милиционеры свободно ночью по Эрмитажу шастать? Здесь время нужно, а мильтоны друг за другом, кажется, внимательно секут. Не может быть... — решительно возразил Володя, боясь выдать волнение.
Но Дима сумел-таки уловить дрожь в голосе юного напарника и спросил, сверля Володю взглядом:
— А ты что разнервничался, дружок мой милый? Может, ты с ними заодно? А может быть, и не было никаких мильтонов-привидений, а ты взял да и принес другую копию, да и повесил... а? У тебя, приятель, времени довольно было, чтобы подготовиться. Сговорился с кем-нибудь да и сделал свою подделку, а теперь грешишь на Сома покойного, царствие ему... Я же не видел, с чем ты в музей пришел, не проверял. Ну, говори, гаденыш! — И Дима, схватив Володину кисть, сжал ее своей рукой точно клещами.
Володя резко вскрикнул так, что обернулись на этот крик два проходивших мимо иностранца, но Дима успокоил их сладчайшей улыбкой — мы-де просто шутим — и иностранцы пошли своей дорогой. А Володя то ли от сильной боли, то ли от страха, то ли от жалости к себе горько разрыдался. Ему на самом деле было очень плохо, и план единоличного владения «Иеронимом», неожиданно возникший в камине, теперь казался необдуманным, поспешным, не сулившим ничего хорошего.
— Ну, хватит, хватит! — миролюбиво пнул Дима Володю в бок в знак полного доверия. — Вижу, вижу, что чистый ты. Только ты и меня пойми — я всей этой историей с «привидениями» просто поражен. Уму непостижимо: как случилось совпадение такое, когда и мы и эти... черти лысые пришли к одной картине, одной и той же ночью да и унести ее решили одним манером, оставив заместо полотна подделку! Задачка!
Но Володя возразил:
— Ничего не вижу удивительного. Наверное, заказчик решил подстраховаться и сразу к нескольким... мастерам обратился. Ведь и ты по заказу работал, верно?
Вопрос такой Володя задал не без умысла. Ему хотелось знать, кто попросил Диму украсть картину, и, зная это, мальчик мог рассчитывать на выход к покупателю.
— Да уж, конечно, не для себя я шел «Иеронима» брать! — с сильным раздражением ответил Дима, будто на самом деле в словах Володи крылась правда и его провели как последнего осла, перепоручив дело другим людям. Ну а если шеф на самом деле еще кого-нибудь послал, что делать? Они сегодня же картинку шефу отдадут, получат баксы, а я, выходит, при своих останусь, так ведь? Нет, хитрите — я вам со мной такие шутки шутить не дам! Сейчас поедем к шефу, пока туда не заявились «призраки», и все ему расскажем! Пусть платит за работу! Мы сделали все, что требовалось, а «за падло» нас нечего держать!
ГЛАВА 8
БОЙ ГЛАДИАТОРОВ
Как ни старался Володя оставить свой ночной поступок без оценки совести, ежеминутно, точно ванька-встанька, поднимался назойливый вопрос: «А имел ли ты право красть картину?», и сразу другой: «А зачем ты обманул Диму? Ты разве жадный?»
Да, по правде получалось, что Володя просто-напросто жадный вор, и такое определение мальчику нравится, конечно, не могло. Но кто-то очень хитроумный нашептывал Володе совсем другие мысли. «Успокойся! — добродушно похлопывал хитрец Володю по плечу. — Ты ведь уже знаешь, что крал не у отдельного человека — хозяина, а у общества, у государства».