Операция У

Чебышев Александр Борисович

– У-у, педрильчик!
– грубо пнул лежащего парня Каменев и неспешной походкой стал удаляться в противоположную сторону.

"Как же глубоко это к ним проникло!" - с возмущением думал он, - "Здесь мы были явно не правы! Надо было оставить островок этой чистой, романтичной, незапятнанной любви с подъездными приключениями! Романтика! Бутылка портвейна, плавленый сырок, вонючий мусоропровод, прекрасные, неясные моменты, кого из попутчиц трахаешь: как это было далеко и прекрасно! Как же изменился мир! А так было славно потом разбираться

кто от кого залетел что от кого подловил. И кому все это мешало?"

Алексей сплюнул с досады и сел на подошедший троллейбус. Cзади раздавался удаляющийся свисток милиционера.

"В лесу раздавался топор дровосека..." - вдруг вспомнилась ему какая-то давнишняя присказка из русских сказок, которая, почему-то неожиданно для него самого трансформировалась в неприличное продолжение: " На лавке лежали штаны гомосека".

Алексу внезапно стали приходить на ум все известные ему стишки, песни и просто присказки, в которых тема нетрадиционных половых отношений проходила белой нитью, или красной, в зависимости от того, на какой день это падало.

Сразу вспомнились незабываемые строки: "Снятся людям иногда голубые города, у которых названия нет...". Потом вспомнилось что-то то ли про тундру, то ли про тайгу, но слова-то были однозначные: "Голубая, голубая, не бывает голубей!".

С этим еще можно было кое-как поспорить, но с официальной государственной передачей "Голубой Огонек" поспорить было трудно. На ней перебывали практически все известные люди СССР, из чего можно было сделать вывод, что с сексуальной ориентацией у них было не все в порядке. Правда, это вступало в противоречие с известным постулатом министра культуры, который утверждал, что "в СССР секса нет". Так или иначе, но за мужеложство в свое время существовала уголовно наказуемая статья, а вот за лесбиянство ничего такого не было. Несправедливо, однако!

Правда Алекс так и не вспомнил подходящую песенку или стихотворение про взаимоотношение женских индивидуумов, если не считать широко распространяемых выражений, типа "кэр-фри с крылышками решают все мои проблемы" или "на коньках я катаюсь еще не очень". Особенно впечатляло, когда очередная смазливая героиня влагопоглощающих сериалов с интимной улыбкой говорила другой: "Ну, сегодня такой день, ты понимаешь?".

Под этим можно было понимать все, что угодно.

Сексуальным размышлениям Каменева пришел неожиданный конец, когда его внезапно дернул за рукав крепкий короткостриженный детина и, ткнув в лицо, какую-то железяку коротко вякнул:

– Билет есть?

– Билет?
– тихо переспросил Алекс, - Только на самолет!

– А на троллейбус?
– невозмутимо взгрустнул детина.

– На троллейбус нету. Но есть на вчерашнюю электричку Рязань-Москва. Подойдет?

– Нет..., - опять тихо вздохнул детина. К нему уже каким-то развалистым шагом приближался другой носитель унылого лица и, очевидно, такой же железки.

Алексею

не стоило особых трудов положить этих представителей млекопитающих на пол троллейбуса, но лишняя афиша ему сейчас была явно не к чему. Поэтому он с тихой жевательной скоростью челюсти спросил:

– А какого цвета выглядит этот билет?

Парень взглянул на него с интересом:

– Такая зелененькая бумажка...

– А я-то думал голубая..., - вздохнул Алекс и протянул купюру парню, потом вышел на следующей остановке. В укромном месте он развернул пакет, который он изъял из тайника.

Там оказалось десять тысяч долларов, паспорт гражданина России на имя Каменева Алексея Ивановича с визой на Литву и США и билет в Сан-Франциско с открытой датой. Были еще кое-какие мелочи вроде электроразрядника и ослепляющего фонаря, но все это было для любителей.

"Идиоты!" - подумал Алекс, просмотрев все документы, - "Сразу видно, что материальную часть готовил болван, начитавшийся детективных романов. Не могли додуматься выписать паспорт на другую фамилию! Fuck your dirty assholes!* Через три-четыре часа эта фамилия будет известна как Иуда. Тьфу!

Алексей огляделся и увидел, что находится недалеко от Белорусского вокзала. Сама судьба вела его тем же путем, каким он прибыл. Алекс решительно направил свои стопы в билетные кассы.

Сергей Зайцев уныло входил в здание неопределенного серо-поносного цвета, известного всей Москве под именем Лубянка, раньше более известного, как "комитет" или "контора глубокого бурения", что, впрочем, не меняло его основного предназначения: зорко следить за возможной обороноспособностью страны и (попутно) выявлять всяческих неблагонадежных элементов, которых, почему-то, никак не убывало.

Позднее Сергей пришел к выводу, что закон сохранения и превращения энергии действовал и в стенах его славного учреждения. В былые времена вся энергия Комитета была направлена на выявление в стране антисоветчиков различного ранга и охрану драгоценных тел политбюрошников и просто бюрошников, что зависело только от количества всяких бюро и бюрократов.

*fuck your dirty assholes!
– непереводимая игра слов на местном диалекте

Особо одаренные чекисты, которых, к счастью, было не так мало, занимались своими прямыми обязанностями, а именно - вылавливали различную вражескую агентуру, различными путями и делали это, к слову, неплохо.

С течением времени количество антисоветчиков скатилось к нулю, поскольку не стало и Советского Союза, количество драгоценных тел резко пошло на убыль, а разведчики в прямом понимании этого слова превратились в банальных продавцов производственных и военных секретов, поскольку жрать хотелось не в меньшей мере, а с зарплатой стало все хуже и хуже.

Обо всем этом Сергей думал с грустью, поднимаясь в кабинет полковника Лисицына.

– Здравия желаю, Максим Исаевич!
– вяло поприветствовал начальника Зайцев.